— успокаивает он. — Тут так приятно!..
— Что же там такого приятного нашёл?
— Бугорок, покрытый мягким мхом, и щелочку, где, кажется, уже...
— Молчи! — прерываю я его разъяснения, закрыв ему рот ладонью и покрывая поцелуями.
— Не могу! Мне подол твоей юбки мешает... Приподними-ка попку! Вот так...
Всё дальнейшее происходит почти без слов. Яшин оказывается сверху. Мои коленки подняты и раздвинуты. И ему ничего другого не остаётся, как ввести своё естество в мои открытые настежь врата, углубиться во влажное и тёплое нутро и начать там ёрзать взад вперёд.
«А он ничего! — рассуждаю я тем временем про себя.
Особо не подмахиваю, но глаза закатываю от удовольствия... Сегодня это у него наверняка уже второй раз, да и выпить ему пришлось порядочно, так что есть надежда, что скорого финиша не будет... Не разочаруем и мы его...
— О чём ты думаешь? — спрашиваю я, заметив, что его взгляд устремлён куда-то мимо моего лица.
— Не о чём, а о ком.
— О ком же?
— О нас с тобой.
— И что же, интересно?
— Хочешь непременно узнать?
— Да.
— О том, когда ты кончишь...
— Зачем?
— Чтобы и себе это позволить...
— Ты так можешь? Захотел — спустил, не захотел — держишь в себе? Да разве так бывает?
— Не знаю... Но хотелось бы, чтобы сегодня получилось именно так...
— Ну ты даёшь! Первый раз встречаю мужика, который, занимаясь этим делом, не о себе думает...
— Да, как видишь, встречаются такие придурки...
— Ладно, не придуривайся... Значит, ждёшь, когда я кончу?... Ну, так я признаюсь тебе, что сделала это уже много раз!
— Правда? Что-то не верится...
— Почему?
— Не охаешь, не ахаешь...
— Тебе ещё надо, чтобы я кричала истошно?... Чтобы дать знать не только тебе, но всякому, кто идёт по коридору?... Я обхожусь без этого. И не подмахиваю особенно как раз потому, чтобы чересчур тебя не возбудить, чтобы ты, не дай бог, быстро не спустил, чтобы продлить удовольствие... Мне так хорошо с тобой... Вот, вот! Ещё раз! И почему я только сегодня, когда ты уезжаешь, тебя захомутала? Почему не получилось раньше?
Я покрываю его поцелуями и, наконец, начинаю довольно заметно подмахивать ему. Всё это так возбуждает все его чувства, что он, впившись губами в мои губы и вцепившись пальцами в мои ягодицы, принимается наносить такие быстрые и энергичные удары, что уже очень скоро понимаю: вот-вот его накроет волна блаженства, а когда это действительно наступает, из его уст вместе с обильной слюной понеслись какие-то невнятные, мычащие звуки...
— Спасибо, — только и может что произнести он. — Так было здорово!
— И мне... Жаль, что рабочий день кончается, а то бы я с удовольствием повторила всё это!
— Я то же.
Мы обмениваются долгими нежными поцелуями и размыкаем объятия.
— Встаём?
— Да, и приводим себя в порядок... О, чёрт!
— Что такое?
— Да ты мне всю юбку смял... И пятна насадил!...
— Надо же... Виноват, конечно... И как это я ухитрился?... Но и ты тоже хороша... Надо было снять... Предлагал же...
— Надо было, надо было!... Что теперь говорить... Как теперь на глаза людям показаться?... Стыд-то какой!..
— Ещё раз прошу прощения... Не хотел этого...
— Мало не хотеть... Думать надо!..
— Да ладно тебе!... А ты о чём думала?... Давай теперь подумаем лучше, как выйти из этого положения... Чем я могу помочь?..
— Ты? Ничем... Во всяком случае сейчас... Но так просто, тебе от этого не отделаться... Ты уже оделся?
— Как видишь...
— Эти шмотки твои? — спрашивает Рита, указывая на свёрток, принесённый Мурченковой.
— Мои.
— Забирай их и иди. Оставь меня здесь одну, я попытаюсь что-нибудь сделать с этой чёртовой юбкой...
— Ещё раз извини за эти хлопоты, виновником которых я невольно стал...
— Извинения твои я буду принимать позже, когда и если окажусь в Южном... Напиши-ка адресок, чтобы предупредить тебя заранее об этом... Ты не против?
— Что ты! Как можно? Сейчас...
Яшин достаёт авторучку и листок бумаги, кладёт его на стол и, не присаживаясь, пишет свой южносахалинский адрес и телефон.
— Вот, пожалуйста... Буду ждать с нетерпением...
— Жди, — говорю я, рассматривая запись.
И, повеселев, добавляю:
— Тебе моя испорченная юбка так просто прощена не будет... Придётся попотеть при встрече... Так что готовься... А теперь беги!...»
— Вот что мы услышали от Риты и чуть ли ни дословно тебе передали, — завершает свой рассказ Нина. — Всё так и было?
— Вроде бы всё так...
— Добавить ничего не хочешь?
— Да вроде бы нет... Разве только то, что всё услышанное тут так меня возбудило, что я готов нарушить все свои обещания не приставать к вам и...
— Нет, нет! — возражает Нина. — И не думай! Мне сейчас не до этого, а Ленку и Верку ты без моего согласия, хоть расшибись, не заполучишь... Придётся тебе подождать нашего возвращения... Кстати, сколько сейчас времени? Не пора ли нам собираться и двигаться в аэропорт? Ага, уже почти одиннадцать... До автобусной остановки нас проводишь?
— Охотно, тем более что мне нужно вернуться в город...
— Встреча с Аллой? — интересуется Вера.
— Любопытной Варваре нос оторвали! — отвечает Женя, слегка дёргает её за нос и целует.
— Уверена, что с кем-нибудь ещё! — замечает Лена.
— Ты права, — соглашается он и тоже целует её.
— Так что, девахи, — подводит итог Нина, — у нас через месяц будет такая возможность выслушать здесь все его россказни о его новых похождениях... А теперь пожелаем друг другу удачи и каждый — в свою сторону: мы — в Хабаровск, он — к Алле, или ещё к кому-то...
— Ну конечно ещё к кому-то, — слышат они низкий голос Аллы. — Видели бы вы, какую шикарную мамашу с детишками он сегодня выгуливал!..
— Алла? Какими судьбами? — спрашивает Женя, судорожно соображая, что ему теперь с ней делать.
— Ну ладно, — говорит Нина, — вы тут разбирайтесь, а нам следует уже торопиться, а то самолёт улетит ещё без нас...
— Да, — соглашается Женя, — уже пора.
И вдруг предлагает Алле:
— Давай проводим их до автобуса на аэропорт, а потом я провожу тебя до дома...
— Да тебя не узнать сегодня, — отвечает та. — Выпроваживаешь, чтобы потом привести сюда кого-нибудь ещё?...
— Если ты мне поможешь, то я избегну такой напасти.
— Напасти, говоришь? Сам, поди, накликал, а теперь помощи просишь... Не дождёшься, выпутывайся, как хочешь...
— Я думаю, что это и в твоих интересах, — говорит Женя, закрывая за вышедшими девицами дверь и выходя с ними во двор.
— В чём же тут мой интерес?
— Я должен встретиться с этой, как ты говоришь, «шикарной мамашей» и передать ей кое-что для её мужа, моего знакомого, но боюсь, как бы она, не воспользовалась его отсутствием и не попробовала склонить меня к ночной прогулке с нею, дабы помочь ей развеять её сегодняшнее одиночество...
— И ты, дамский угодник, собираешься отказать ей в этом?... Да кто ж тебе поверит?..
— Тогда бы я не просил тебя о помощи...
— Устал бедненький!... Неужто?
— А ты как думала?... Вторую ночь подряд не спать, легко ли?... Тем более, что завтра с утра надо идти на работу... Но не в этом дело... Я бы с удовольствием...
— Кажется, из центра идёт автобус, — вмешивается в их разговор Нина. — Мы побежим на ту сторону улицы, и если это будет наш, то мы с вами прощаемся... До свидания! Спасибо за гостеприимство! На обратном пути их Хабаровска рассчитываем снова им воспользоваться...
И поронайки, внимательно и с нескрываемым интересом следившие за выяснением отношений между Женей и Аллой, торопливо переходят на другую сторону. Автобус на самом деле оказывается следующим в аэропорт. Они в него вскакивают и уже оттуда машут руками.
— Будем ждать своего, или пешком пойдём? — спрашивает Женя.
— Да пройдёмся... Ведь ты ещё не опаздываешь... Так на чём мы остановились?... Ты, кажется, хотел сказать, что с удовольствием бы...
— Да, я бы с удовольствием, несмотря на усталость, погулял ещё раз до утра, но только с тобой...
— Да ладно тебе! Так я и поверила! Врун несчастный!..
— Давай проведём эксперимент: если наша с ней беседа покажется тебе затянувшейся, ты подходишь к нам, разыгрываешь удивление, гнев и ещё чёрт знает что, ругаешься, наконец, и бесцеремонно меня уводишь... Идёт?
— Вон идёт автобус... Бежим на следующую остановку!
В автобусе же Алла спрашивает:
— Когда у тебя встреча с этой мамашей?
— В двенадцать.
— А где?
— Напротив её дома, это в двух кварталах от твоего...
— Нет, ждать почти целый час я не стану, так что оставляю тебя один на один с женой твоего приятеля и пойду спать... Завтра вечером чего делаешь?
— Дожить ещё надо до вечера... Значит, не желаешь помочь мне, бедному?
— Да ладно прибедняться-то! Не в первой поди? Оклемаешься... Вот и приехали... Выходим...
На углу Ленинской и Сталинской у ступенек гостиницы и ресторана встречают знакомых, обмениваются с ними несколькими фразами и шагают дальше, продолжая прерванный разговор.
— Ты говоришь «оклемаешься», — говорит Женя. — Надеюсь... Но вот когда — не знаю... И в каком состоянии буду после работы, тоже не ведаю. Но подходи к шести часам к совнархозу, там увидимся и определимся, что делать... Вот, кстати, и лавочки перед ним, на которых сегодня утром мы так приятно посидели... Не желаешь ли ещё?
— Нет!
— Почему?
— Да потому что приставать начнёшь, а я на тебя обижена... Проводи-ка ты меня до дома, а потом делай, что хочешь...
— Значит, отказываешься помочь?
— Отказываюсь.
— Что ж, на нет и суда нет... Только не беги, пожалуйста...
— Ну да... А то потом, после расставания со мной, тебе до нового свидания скучно будет... Не так ли?
— Понятливая ты моя!...
— И вовсе я не твоя!..
— Да, к сожалению, это так...
— Это как сказать, к сожалению или к счастью... Чего молчишь-то? О чём думаешь?
— О чём, о чём... О невезучести своей, естественно...
— Ну поплачь, поплачь!... С удовольствием посмотрела бы на твои слёзы... Но разве этого от тебя дождёшься?..
— Злая ты какая!..
— С кем поведёшься, от того и наберёшься...
— Я сейчас на самом деле заплачу... Скоро тебе сворачивать со Сталинской... Давай, немного присядем...
— Присаживайся!... Дальше я могу дойти

Зачёт. История вторая

Случай на даче с тетей

Свидание вслепую