дымки пространстве гостиной прорисовывались силуэты; тлетворный запах анаши, мешался с тонкими ароматами духов; тихое постанывание с музыкой патефона; в то время как свет играл с мраком, плоть со своими тайными желаниями. Все как одна, одна как все, на всем протяжение пространства, — вполне себе в духе социализма, материализма и женской солидарности. А ничего себе картинка.
Две девушки обрели приют на уютном кожаном диванчике, одна в полном неглиже лежала на нем, другая еще не до конца избавившаяся от одежды верхом сидела на ней, властно вдавив хрупкое тело в мягкую кожу, третья же девушка из этой общей, восхитительной композиции сидела на полу, и обхватывая руками ножку лежавшей язычком игралась с ее точеной коленкой. Чуть в отдаленье, от них, прямо на расстеленном ковре, покоилось еще два обнаженных тела, — как две извивающихся, словно сросшихся друг с другом змеи. Я не читал Камасутры, не знаю, какой номер был у этой затейливой позы, но сам бы я назвал ее, — Хорошо!!! Последняя девушка так и не найдя себе пары сидела на стуле, совсем близко, спиной к созерцателю, и потягивая косячок в тоже время игралась с пальчиком, в кошки-мышки.
Иногда она вытягивала увлажненный пальчик наружу, жадно обсасывала, его и вновь погружала в скрытый от взгляда проем. Вырвавшийся из под палов халата мерзавец, молодого человека мог бы рассказать, а том, что секс в Союзе все таки был, а след, от губной помады, выступавший на его неровном и длинном стволе, а том, что он, — этот мистер пресловутый, даже в те времена мог принимать довольно таки либеральные черты. Захваченный в плен искушений, молодой человек уже не думал о бегстве, нет мысль о нем, еще не полностью выветрилась из его сознанья, но все же податливо уступала место другой, куда более актуальней: как же теперь обратить внимание девушек на свою позабытую персону, дабы самому окунутся в этот манящий и безбрежный океан лизбийской любви.
Для начала он решил кашлянуть, — но это не помогло, потом свиснуть, — но девушки были слишком увлечены процессом, наконец, молодой человек был вынужден громко, вслух, произнести буквально следующее.
— Товарищи, девушки, можно секунду вашего внимания!
Нет, Сталин, конечно, не ожил, небо не разверзлось, музыка не заглохла, но своего молодой человек все же добился. Шесть пар заинтересованных глаз устремились на него в этот момент.
— Ах, наконец-то Юрий вы и проснулись, а мы-то думали, что до самого утра изволите почивать. Притворялись хорошим мальчиком, так простодушно, так по-русски дарили миру свою знаменитую улыбку, а на самом деле оказались кем, — большим шалунишкой. Как же, это, все тки не хорошо!
Говоря это одна из девушек, та самая, что оставалась все это время в одиночестве, и чья губная помада по удивительному совпаденью имела тот же оттенок, что и та, чей след, как улика на месте преступленья зиял, на уже упомянутом возбужденном органе Юрия, поднялась с места и двинулась прямиком к нему.
Остальные девушки тут же последовали ее примеру, — как шесть голодных волчиц обступающих свою несчастную жертву. Они приближались медленно, тихо, жутковато. Молодой человек, не ждавший такого подвоха, попятился назад и отступал до тех пор, пока не споткнулся об уже хорошо знакомую ему кровать. Но вдруг неожиданно, возможно даже для самого себя, гордо выпрямился, его зрачки игриво блеснули, а по губам скользнула улыбка. Он обвел девушек покоряющим взглядом и через паузу сказал:
— А я ведь могу, я действительно могу это сделать!
— А кто бы сомневался, конечно, можете, — откликнулась симпатичная брюнетка и потерлась щекой об его плечо, — вы же Юрий Гагарин — первый космонавт, вы должны, это ваша обязанность, — вы рождены, чтобы быть великим.
— Да я такой и он, кстати, тоже, — ухмыльнулся мошенник, указывая взглядом вниз.
— Да, это факт! Но было бы конечно хорошо, чтобы его внешнему виду соответствовала и его работоспособность.
С этими словами инопланетянка жестко сжала предмет своего восхищенья, а после всем телом навалилась на Юрия, а за ней другая, а после следующая и так все.
Как можно описать то, что описать практически невозможно. Фантастика, которая стала реальностью, — реальность перетекшая фантастику! Шесть против одного, один против шести, в войне, в которой плен не брали. На чей стороне был численный перевес понятно, но как сказал бы один персонаж, одного Голливудского фильма кручи тот, у кого кручи ствол.
А у кого, из них, всех, он был?! И он стрелял им так часто и так метко, что даже первый ковбой Техаса был бы вынужден снять свою шляпу перед его несомненным талантом. Белые струйки семени не раз и ни два покрывая тела неприятельниц, а алчные хоботки последних лишь только усиливали эффекта от этих точных попаданий, не упуская возможности сбирать все до капли, этого известного нектара, с тел друг дружки. Он победил, — они проиграли, а после двух часов этой беспрерывной и томительной порно-новеллы, спокойно уснули все вместе на одной кровати. Он лежал меж прекрасных поверженных тел, как император между своих бесчисленных наложниц. О, счастливчик!
Проснулся же герой, не кому, неизвестной войны, утром следующего дня и обнаружил себя в полном одиночестве. А прошедшей бурной ночи свидетельствовали лишь только скомканная простыня и аромат духов оставшийся на ней. Довольно улыбнувшись лучам взошедшего солнца, парень натянул на ступни тапочки, а на голое тело, халат, и потопал искать своих инопланетянок. Не найдя их на первом этаже здания, он спустился вниз по лестнице, на первый этаж, где вскоре и обнаружил их всех расположившихся перед футуристичным экраном работавшего телевизора. Одного брошенного взгляда на них было достаточно, чтобы определить, что что-то случилось. Впрочем, это было только мимолетное ощущение, к которому должного внимания молодой человек не придал.
Он, хотел было поцеловать в щечку первую попавшуюся голубку, но неожиданно получил жесткий отпор. Девушка просто грубо оттолкнула того, для которого вчера ночью была готово исполнить любое, даже самое смелое его пожеланье, а сделав это, вновь мечтательно окунулась в мир черно-белого экрана. Отверженный бедолага был вынужден последовать ее примеру и, о ужас, обнаружить на нем, того кем он конечно не был, но в которого уже поверил как в самого себя. Герой, космонавт, пример всякому мужчине, кумир и секс символ всех девушек по обе стороны океана, улыбаясь своей неповторимой улыбкой, пожимал руку некому бородатому мужику.
А приятный баритон диктора в тоже время вещал: а некой зарубежной командировке, а гостеприимной встречи дружественных лиц, а... Да, какая собственно разница о чем именно. Вот так, вот, тоже иногда случается. Мир, который только что был у тебя в руках, вдруг неожиданно выскальзывает и разлетается на мелкие осколки, которые уже не собрать.
— Я же говорила это не он, даже не похож ни капельки, Гагарин он вон какой высокий, под два метра, небось, а этот глядеть, жалка, — коротышка — рассерженным голоском пролепетала одна из девушек и бросила на Юрия гневный взгляд.
— Пошел вон, — тут же добавила вторая.
— Давай, шуруй космонавт, пока скафандр не набили, — зло прицедила третья.
— Но... — было хотел протестовать молодой человек, перед этой жестокостью, но запнулся. И в самом деле, кем был он, а кем был Юрий Гагарин. Чувствуете разницу: Давид и Голиаф, червь и прекрасный дракон, обыкновенный неудачник и гордость и краса всей нации. Вот так.
Вскоре молодой человек с потухшим, и уставившимся куда-то вниз, под ноги, взглядом, выходил из дверей чудесной обители, которая по совместительству оказалась также роскошной по тем временам дачей. Отдаляясь от фасада здания, и приближаясь к огибавшему его со всех сторон высокому, крашеному, металлическому забору, он все же прежде, чем преодолеть эту последнюю на его пути преграду, оглянулся назад, дабы раз и навсегда сохранить в памяти то место, где он провел самые лучшие часы в своей жизни. На балкончике, том самом, на который, он вечером, прошлого дня так и не смог попасть, собрались все его сексапильные инопланетянки. Он помахал им ручкой, рассчитывая на взаимность, но, увы, ушибся, услышав от них всю туже фразу, которую и без того, так часто слышал в своей жизни.
Причем девушки повторяли ее с какой-то маниакальной настойчивостью, все громче и громче словно были ни где-то там далеко, на балконе, а совсем близко и уже не просто говорили, пусть и с повышением тона, а буквально таки орали ему в самое ухо. И вдруг в этом самом левом ухе неожиданно раздался хлопок напоминающий звук пузыря лопнувшей жвачки. Краски окружающего мира потекли, словно мир был белым холстом, а они красками акварели, в глаза хлынул яркий и мучительный свет, и через мгновенье Юрий уже видел то, что и наверно должен был видеть бродяга в своей не обласканной счастьем жизни, а именно, — зубастое, угрожающе нависшее лицо, старой уборщицы.
— Пошел отсюда вон, — все повторяла она, тряся его за руку. — Нашел, где завалится, тут Юрий Гагарин дерево когда-то посадил, а ты здесь лежбище устроил, наркоман чертов. Вот пойду сейчас скажу, кому следует, так они тебя быстренько в чувство приведут, тут в парке у нас знаешь какие порядки. Это нельзя, — женщина затрясла перед его лицом указательным пальцем.
Он приподнялся, уселся на скамейку на которой все это время лежал, и протерев уже прилично обросший подбородок, еще сонными глазами огляделся по сторонам: рядом с ним по левую сторону действительно возвышалась дерево посаженое много лет назад первым космонавтом, по правую высоко в воздухе меж специальных столбов был растянут плакат: Выставка ностальгия 50-летний юбилей легендарной Чайки, а напротив, точно на такой же лавки на какой он сидел сам, сидела девушка, и раскинув по сторонам как штабеля упитанные ножки, презрительно пялилась на него. Из ее рта то и дело показывался розовый кончик жвачки.
— Говорят тебе, давай шуруй отсюда, — не унималась уборщица.
Молодой человек бросил на нее взгляд, молча, поднялся с места, сделал несколько шагов по направлению к девице.
— Что? — холодно уставилась на него та.
Но молодой человек вместо

Семейные истории. Долг свёкра

Происшествие с моей мамой

Дух деревни