я, как большой пневматический молот.
Отдохнув в неспешной беседе, мы принялись за дело с новыми силами. Теперь Светочка замучилась, я же был на грани. Она охотно взяла мой член в свой ротик и принялась жадно его обсасывать. Когда меня накрыло во второй раз, сон навалился на меня, но я заметил, что Света высосала сперму до капельки и облизала член. Утром она разбудила меня и, покормив, выпроводила.
— Сегодня не стоит, мне завтра на осмотр идти. Вечером созвонимся. Мне кажется, я люблю тебя. А может и не кажется.

Крепко поцеловав меня и вытолкав за дверь, она заперлась, и я удалился. Позже мы созвонились, и я пришёл к ним, только для того чтобы познакомиться с зятем. Парень мне понравился, серьёзный, но сказка не о нём.
Теперь у меня тоже был свой секрет, но я продолжал выслушивать людей и запоминать подробности. Как-то раз один большой дяденька припёр пешком стокилограммовый теплообменник и маленький краник к нему, затем присел и жадно закурил.
— Ты, Петруха, тогда не дослушал-то, убёг красный весь. Или я убёг? Да ты слушай, слушай, потом мне глаза жечь-то будешь, туши сварку да слушай.
Я слушал.
Он жадно затянулся и, забросив бычок назло ТБ, поведал мне следующее. Как-то раз он поехал к родителям, и они настояли, чтобы он забрал в город младшую сестру, ей после курсов нужно в техникум, или машинисткой устроиться, бумаги печатать. Всё не в колхозе дояркой, а в городе брат присмотрит, чтоб не загуляла да не принесла в подоле.
— Нате вам, только жинку отправил в Москву на квалификацию, теперь ещё одна. Как читать научатся, так усидеть на месте не могут, ети их в степень учёную. Мать меня, конечно долго уговаривала, но батя сразу уговорил. На сестру-красавицу какой-то хмырь глаз положил, а она вроде как и не против. Можно было и кулаками дело решить, да шум-гам поднимется. В общем, приехали мы ко мне домой.
Через пару-тройку дней дядька выяснил, что его полено начинает дыметь, а яйца болели и до этого. И тут ещё сестра пол моет, как Майя Менглет, только в полном цвете и пышет жаром, хоть плачь. Короче, ходил он вокруг своей сестры, как кот вокруг сметаны. Девушка всё замечала.
— Что, братка, неймётся? Руки тебе на что?
— Я бабу хочу, а не руки. Вот доведёшь до греха…
— И доведу! Дальше что? Я бы тоже сейчас — с Василием, нет, тяте он не глянулся. Меня бы кто спросил.
— Нужон тебе этот заморыш. Чего в нём есть, кроме мослов-то?
— А любит он меня! Знаешь, какой он? Он не такой, как ты.
— А какой я? Как все.
— Точно, как все — плюнул, сунул и спустил. Романтики нет, мы же не коровы какие. Мне вот ласки хочется, а ты смотришь на меня, как на кусок мяса.
— А Василий твой чего — отворачивается, не смотрит?
— Он мне как сказал, что оближет всю, я аж задрожала. Ты-то поди побрезгуешь? Ну, чего молчишь?
— Слов не было, Петруха. Девка, конечно, в соку, но не конфета же она какая-нибудь. С другой стороны — противно ведь не было, детей целуем, а они откель берутся? Но задумался я крепко. Ты б вот и не думал, поди. Нырнул бы под подол — и вся недолга. Ну и я подошёл к ей, да и спросил всё.
— Ты, Клавдия, серьёзно настроилась?
— Поищи другую, пока жены нет. Я не скажу никому.
— Не хочу другую. О тебе вот думаю, как оно будет всё. И покоя мне нет.
— А то мне есть. Нам, девочкам, тоже неймётся. Ты вот глянул на меня, хоть и брат, а я теку уже. А ты ходишь и смотришь, и ничего не делаешь.
Этой же ночью дядька не вынес тяжести воздержания и пришёл в комнату сестры. Она ждала его, и как только увидела, сразу раздвинула ножки. Он, переборов себя, зарылся лицом в пышные волосы и провёл языком по горячей мокрой плоти. Сестра застонала и подалась навстречу. Странное чувство поглотило нашего героя, и время для него остановилось.
Он будто занимался этим всю жизнь, но было ещё захватывающее чувство новизны происходящего. Девушка сама остановила его, и он лишил её невинности. Это всё было уже скучно и не так интересно, просто зов плоти. Пока не было жены, он часто приставал к ней, чтобы заняться этим делом, которое так понравилось им обоим. Но, по его словам, он больше ни с кем этим не занимался, даже со своей женой.
— Так-то вот, Петро. Давай вари, чего уши развесил? Сливник сюда прихерач, потом выставим и обвяжем, до него не доберёшься уже. У тебя есть чем горло смочить?
Я мотнул головой и опустил маску, а дядька ушёл искать, где выпить. Чужие воспоминания путались с моими собственными мыслями, и я почему-то подумал о Маше, своей сестре. Надо будет ей заняться при случае.

Скромная мама

Инцест отца и дочери

Маменькино утешение.