Это было правдой, он об этом где-то читал — да и ведал по собственному опыту. Откуда же у него тогда снова такое чувство, будто бы он обманывает её?
Лидия в раздумии смежила на мгновение веки.
— Ладно.
Вновь с силой прижав его руку к собственному сиреневому пиджаку, как раз там, где нельзя было не ощущать через ткань отвердевший до стали сосок.
Чуть сдвинув руку — Антона пьянила мысль, что теперь ему позволено всё, — он проник ладонью меж пол делового пиджака. Кончики его пальцев проскользнули под шелковистое кружево.
Застыв у набрякшего бугорка плоти.
— Приятно? — шепнул он.
Не дожидаясь ответа, он опустил под стол свободную руку — и почему части его разума всё происходящее до сих пор представляется сладким безумием? — и коснулся безупречно гладких коленей своей собственной руководительницы. Не отводя взгляда от её глаз, он плавно перевёл ладонь немного выше, ещё чуть выше, ещё и ещё, ощущая сквозь тончайшую ткань её нежные атласные бёдра, по сути дела самым откровеннейшим и бесстыднейшим образом шаря под её юбкой.
— Антон… — выдохнула она. Глаза её были полуприкрыты.
— Что? — щекотнул он губами её пушистый затылок.
— Не надо. Пожалуйста…
— Почему? — Он прижал руку вплотную к средоточию жара под подолом её одеяния. Медленно провёл ею по источающему пламя и влагу живому очагу. — Вам же нравится. Чувствую.
Она облизнула губы, не открывая глаз.
— Не помню, почему. Помню… помню, что всегда не хотела этого. Нельзя… на работе. Нельзя.
Лидия приоткрыла глаза.
На мгновение в глубинах её зрачков словно сверкнула ледяная вспышка. В следующее мгновение она резко отстранила от себя руки Антона — и, прежде чем он успел понять, что происходит, голова её наклонилась ниже, меж тем как губы её коснулись самых чувствительных уголков его грешной плоти.
Всего лишь поцелуй.
Но такой крепкий. А за ним последовал ещё один. Затем — новый. Лидия потёрлась висками, потёрлась своими пушистыми чёрными локонами об его разгорячённое естество.
Антон ощутил, что в глазах его темнеет от отлива крови. Пальцы его помимо воли вцепились в плечи руководительницы.
— Приятно? — будто передразнивая кого-то, мурлыкнула она.
Ещё один запретный поцелуй.
Обжигающе-огненный. И — сдобренный её дыханием. Кончик её носа озорно скользнул по чуть наморщенной плоти, после чего его сменило что-то влажное — кончик языка?
Движущийся снизу вверх извилистой змейкой.
Антон застонал, ощущая, как его начинает рвать изнутри пламенный взрыв, извержение вулкана, как раскалённая домна в недрах его организма разрождается струями кипящего металла. Металл этот яростными выплесками рвался, выскальзывал наружу помимо его воли и всякого контроля.
Лидия лишь улыбнулась, подставляя лицо и свои пышные чёрные волосы под белые струи. Одна горячая склизкая капелька свесилась вниз с её правого уха.
Она неловко приподняла на миг руки.
Втереть жидкость поглубже в кожу или оставить всё как есть? Стоит, пожалуй, поразмыслить над этим.
Лидия поймала на себе смущённый взгляд Антона.
— Спасибо, — улыбнулась шире она. — Я не в обиде, что вы едва удержали себя. Это в какой-то мере даже лестно.
Улыбка её стала почти дразнящей. И тут же — померкла, сменившись гримаской озабоченной задумчивости, возникшей после взгляда в зеркальце из сумочки.
— Что-то не так? — встревоженно произнёс программист.
— Мало, — туманно выразилась она. — То есть вообще — много, наверное, но для головы в целом — мало.
— Чтобы проверить эффект?
Голос Антона показался глухо прозвучавшим ему самому. Какая-то на редкость упрямая и примитивная часть его сознания по-прежнему находила происходящее странным. Как будто отчасти даже разумным, но не по-человечески. Когда-то программист видел в Интернете карикатуру, где изображалось два частично пересекающихся круга, на левом из которых было написано «Неразумное человеческое поведение», на правом — «Разумное поведение, но человек так не поступает», а на пересечении кругов — «Тест Тюринга». Автор карикатуры критиковал таким образом саму идею теста Тюринга, определения интеллекта машины через беседу с ней, утверждая, что работать этот тест может лишь на узенькой территории совпадения интеллектуальности и человечности, в то время как вещи эти вовсе не идентичны.
Сейчас Антон смутно ощущал себя находящимся в правом круге. Но ощущение это было слишком смутным, слишком ускользающим, чтобы сосредоточиться на нём и понять его смысл.
— Чтобы проверить…
Он заметил, как Лидия Николаевна перехватила пальчиком свисающую с уха капельку и слизнула её.
«Разумно, — почему-то мелькнуло у него в голове. — Если сперма так полезна, отчего бы и не полакомиться ею».
В его мозгу вяло шевельнулась ещё одна мысль.
— Почему бы, — медленно произнёс он, — не попросить о помощи остальных? Сейчас, конечно, штат у нас невелик, большинство в отпусках, но оставшиеся наверняка не откажутся помочь вашей благоуханной коже.
Лидия с лёгкой растерянностью глянула на него. Опять это выражение лица, столь нетипичное для вечной Снежной Королевы.
— Вы думаете?
— Никаких сомнений, — уверенно заявил Антон. — В конце концов, это невероятно приятно.
— А удобно ли это будет?
Она чуть запунцовела, на щеках её обозначились ямочки. В то время как в уголках её глаз почему-то сгустился страх.
— Конечно, — взял её за руку он. — В сущности, мы все перед вами не раз были в долгу. Что неудобного в его возврате?
Кто знает, почему, произнося эти безобидные и вроде бы даже внешне истинные фразы, он ощутил внутри себя нечто похожее на глубоко затаённую мстительность?
~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
Не сказать, чтобы Вадик и Стас вовсе не удивились появлению своей директрисы в не особо презентабельном виде.
Приглашающе полурасстёгнутые полы её делового пиджака, за которыми угадывалось приведённое в беспорядок бельё, что-то белесо-жидкое в её волосах и по всему её заметно раскрасневшемуся лицу, её сбившееся дыхание и её явно взволнованный взгляд, — всё это вместе взятое заставило одного из них выронить на пол мобильный телефон, а второго — приоткрыть рот на несколько мгновений.
Снова закрыв.
И это — то, что касалось водителей. Креативщик Гога, высунувший нос из своего кабинета на пять минут ради наполнения электрочайника, вообще пролил на пол часть набранной воды, поскользнулся на луже и глупо сел на пол.
— Оп, — только и вымолвил он.
И покраснел.
— С вами всё в порядке, Лидия Николаевна? — поинтересовался Стас, прежде чем ему пришла на ум мысль, что в данном случае, возможно, тактичней было бы ничего не заметить.
Взгляд его стрельнул в сторону Антона, затем — снова в Лидию. Предположить кое-что можно было, но за замкнутым программистом никогда не водилось способностей ловеласа.
— Вот, — смущённо кашлянул тот, зачем-то полируя ногти и не отводя взор от пола, — Лидия Николаевна вычитала на одном сайте, что, в общем, мужское семя, вроде как, очень полезно для кожи лица. Вы не думайте, — добавил он, — это не приказ. Просто как бы просьба. Нам ведь нетрудно, ну, типа по-человечески?
Кто-то негромко присвистнул. Кто — установить было трудно.
Стоя прямо на пересечении нескольких взглядов, Лидия ощущала, как стремительно заливается краской. Та часть сознания, что не так давно предупреждала её о некоей неясной угрозе и вроде бы отключилась от перегрузки, начала пробуждаться вновь.
Но что она делает не так?
Она ведь не вступает ни с кем из подчинённых в интимную или лирическую связь, не так ли? Всего лишь просит помочь ей в том, с чем по физическим причинам не может справиться сама.
Тут очаг тревоги в её подсознании взорвался сверхновой — словно от возмущения — и, как будто исчерпав на этом свои силы, приугас.
Лидия робко переступила с ноги на ногу.
— Ребята, — неловко произнесла она, — если вы не хотите или если вам неудобно, то не стоит.
Голос её, в котором звучала столь необычная для главы предприятия покорность, оказался вторым сегодняшним потрясением для её подчинённых.
— Нет, — на мгновение замялся Вадик, — почему же. Мы всегда рады помочь, верно, Стас?
Коллега лишь кивнул. Не очень уверенно сделав шаг вперёд к начальнице конторы.
— Лидия Николаевна, — нерешительно начал он, — вам, вероятно, лучше немного опуститься. Хотя если это вас…
— Нет-нет, — вздрогнула Лидия, будто очнувшись. — Я сейчас.
Облизнув пересохшие от непонятного волнения губы, руководительница предприятия встала на колени перед шофёром. Взглянула на него снизу вверх — совсем не выглядя сейчас строгой и безжалостной.
— Вам, наверное, нужно помочь?
Ладонь её несмело легла на молнию брюк шофёра. Молния тут же стальной дугою выгнулась изнутри.
— Я, — еле выдавил креативщик Гога, поражённый наблюдаемым, — пойду позову остальных. Они не простят…
Чего именно не простят, он уточнять не стал.
Руководительница едва заметно склонила голову; её тёмно-зелёные глаза странно мерцали. Знакомым уже движением спустив вниз язычок молнии брюк Стаса, она на несколько мгновений залюбовалась набухшим от крови столбиком — просматривающимся даже сквозь ткань белья — после чего чуть сдвинула эту ткань.
Привычный балагур Вадик, тяжело задышав и как-то сразу утратив всё своё балагурство, сделал несколько шагов вперёд. Судя по походке, ноги держали его не очень твёрдо.
— Лидия Николаевна… — выдохнул он.
Свободная ладонь начальницы легла и на его брюки. Мягко. Провоцирующе. Искушающе. Выводя круг за кругом по едва ли не разрывающейся изнутри ткани.
Глаза её уже откровенно блестели.
— Вам нравится? — шепнула она. Разве можно было узнать в ней прежнюю ледяную стерву? Если и да, то стервозность её приняла ныне совсем иной оборот. — Не стесняйтесь сказать, если я делаю что-то не так.
Пальчики её на мгновение сжались крепче вокруг массивного Стасова агрегата, меж тем как иная её ладонь едва-едва приступила к близкому знакомству с сокровенной Вадиковой плотью.
Кончиками ноготков.
— Лидия Николаевна, — вновь выдохнул Стас, еле помня себя от наслаждения, — вы не могли бы… губами?
На щеках Лидии снова выступила краска, взгляд её скользнул в сторону Антона. Хотя губы её уже изведали это

Как меня отодрали в попку

Игрушки малышни

Я очень люблю свою маму…