ее голос был ледяным:
— Открывай рот.
Я подчинился, мой рот был открыт, их члены были передо мной. Первый начал, теплая струя мочи ударила в мой рот, я глотал, ее резкий вкус смешивался со спермой, все еще остававшейся на языке. Второй присоединился, его моча лилась на мое лицо, в рот, я давился, но глотал, унижение сдавливало горло. Третий закончил, его струя была сильной, я глотал, моча текла по подбородку, по груди. Она смотрела, ее рука гладила живот, ее улыбка была жестокой.
Вечером пришли еще трое. Я снова стоял на коленях, голый, лизал их яйца, сосал их члены, глотал сперму, лизал анусы, целовал ноги, облизывал пальцы. В ванной они мочились на меня, я глотал, задыхался. Через несколько дней я сбился со счета — десять, пятнадцать, двадцать мужчин? Каждый вечер новые лица, новые члены, новая сперма, новая моча Моя боль тонула в ее радости, и я ненавидел себя за то, что подчинялся, но не мог остановиться.
Прошло пять лет. Я сижу в той же гостиной, но теперь все кажется тусклее, как будто свет выцвел вместе с моим существованием. Мой род прервался — вазектомия, сделанная годы назад, сделала меня бесплодным, последним в своей линии. Это осознание, как ржавый гвоздь, вбитый в мою душу, напоминает о себе каждый день. Я не продолжатель, не отец, не мужчина — я тень, запертый в ее мире, где ее власть абсолютна.
Холодный металл пояса верности сжимает мой член все это время, не давая ему свободы. Она сказала, что это для моего же блага, чтобы я «не смел изменять», хотя мысль об измене была смехотворной — я принадлежу ей, полностью, без остатка. Мои яйца всегда набухшие, тяжелые, пульсирующие от неудовлетворенного желания. Она разрешает мне кончать раз в месяц, но не как мужчине — она прижимает вибратор к моим яйцам, и я, корчась от унижения, изливаюсь, как девка, под ее насмешливым взглядом. «Смотри, как тебе идет», — говорит она, и ее смех режет глубже ножа. Я ненавижу это, но мое тело предает меня, каждый раз подчиняясь ее игре.
Она продолжает изменять, ее любовники приходят, как и раньше — высокие, мускулистые, их темная кожа блестит, их члены заполняют наш дом. Она объявила, что хочет зачать еще одного, и я знаю, что это будет не от меня. Я слышу ее стоны из спальни, вижу ее улыбку, когда они уходят, и мое сердце сжимается, но я молчу. По вечерам я работаю — днем вкалываю на двух работах, чтобы содержать ее семью, живое напоминание и насмешки от соседей. Я привык к ритуалу: стою на коленях, голый, пояс верности холодит кожу, и разогреваю ее партнеров минетом. Их члены, разные по размеру и вкусу, входят в мой рот, я сосу, глотаю их сперму, слизываю ее с их тел, с ее тела, с простыней. Она больше не делает этого сама, шутит, что я перепробовал все вкусы больше, чем она: «Ты теперь эксперт, милый». Ее смех, легкий и жестокий, впивается в меня, и я чувствую свою ничтожность, как никогда. Теперь я понял, как легко сбиться со счета половых партнеров, когда сам потерял им счет.
Прислано: Тdutybq18

С матерью в деревне

Ночное дежурство

Насоска