пухлые губы растянулись, едва справляясь с его размером. Она задыхалась, ее язык высунулся, дрожа, а слюна, густая и липкая, потекла вверх, по ее щекам, заливая глаза и лоб, смешиваясь с ее густыми черными волосами. Ее глаза, красные, слезящиеся, широко раскрылись, пока она хрипела, ее горло судорожно сжималось. Он толкал член глубже, и я видел, как его член продвигается, как ее шея набухает, очерчивая его форму, будто что-то живое ползет внутри. Он вдавил его до упора, его яйца шлепнули ей по лицу, закрывая ее нос, и сквозь них я поймал ее взгляд. Ее глаза, залитые слюной, с расширенными зрачками, смотрели прямо на меня, и в них была не боль, а слепая покорность, страх и похоть. Этот взгляд пробил меня насквозь, как пуля, и я почувствовал, как внутри все сжимается.
Тем временем второй, стоял на кровати у ее ног. Ее сочные ляжки, блестящие от пота, были раздвинуты, а красивая жопа приподнята, будто сама просила. Он не стал ждать и с силой вонзил в ее уже мокрую киску свой здоровенный черный хер. Она дернулась, ее тело выгнулось, а стон, который она пыталась издать, заглушил член в ее горле. Он долбил ее грубо, каждый толчок был, как удар тарана, ее сиськи с торчащими сосками подпрыгивали в такт, а кровать скрипела, готовая развалиться. Она закрыла глаза, ее лицо исказилось и я видел, как она подавляет стоны, ее горло все еще набухало от члена первого, а тело содрогалось от ритма второго. Ее хрупкость исчезала под их напором, она была их шлюхой, и я, глядя на это, чувствовал, как ненависть, стыд и что-то больное, темное разрывают меня на куски.
Они не останавливались. Первый выдернул член из ее рта, слюна тянулась нитями, стекая на ее лоб. Губы жадно ловили воздух, губы, которые я недавно целовал. Он отошел, ухмыляясь, а третий, самый здоровый, с грудью, как каменная плита, занял его место. Его хер, еще толще, чуть ли не разрывал ее губы, когда он засунул его ей в глотку. Она захлебнулась, хрипя громче, слюна лилась рекой, еще обильнее заливая ее прекрасное лицо, глаза, волосы. Я видел, как его член идет по ее горлу, как шея раздувается, и каждый его толчок был, как удар. Ее руки сжимали простыни, она пыталась вертеться, зажатая тисками сильных рук.
Второй тем временем выдернул свой хер из ее киски, ее ляжки дрожали, мокрая щель пульсировала. Первый, что был в ее рту, теперь встал у ее ног, схватил ее за бедра, приподнял ее жопу и вогнал свой хер в нее, долбя так, что ее сиськи прыгали, как мячи. Ее стоны, заглушенные членом третьего, вырывались хриплыми бульканиями, слюна текла, глаза закатывались от кайфа.
Потом они снова поменялись. Третий вынул хер из ее горла, оставив ее лицо в слюнях, и перешел к ее киске. Он вонзил свой огромный хер, долбя ее так, что кровать шаталась, а ее тело сотрясалось, как при землетрясении. Второй занял ее рот, его член, скользкий от ее соков, влетел в ее глотку, и она снова давилась, слюна текла на лоб, заливая все. Они менялись, как чертовы машины, один долбил ее киску, другой раздирал горло, их мускулы блестели от пота, а она, хрупкая, с ее сочной грудью и жопой, была их мясом, их шлюхой.
Я смотрел, и меня разрывало — ярость, стыд, и что-то темное, больное, что не давало отвести глаза. Ее хрупкость, их мощь, этот бесконечный ритм — все это въедалось в меня, как кислота, и я ненавидел себя за то, что не мог отвернуться.
Они не останавливались, их потные мускулистые тела двигались, как чертовы поршни, пока она, моя жена, хрупкая, превращалась в их мясо, слив для спермы. Ее лицо было залито слюной, длинные черные волосы слиплись от пота и мокроты, а глаза, красные и похотливые, закатывались, когда очередной хер раздирал ее горло. Один долбил ее киску, другой — глотку, третий ждал, дроча свой здоровенный хер, и их ухмылки, их тяжелое дыхание заполняли комнату, как ядовитый газ.
Вдруг они остановились. Первый, с торсом, как у быка, выдернул свой хер ее киски, она дернулась, ее ляжки дрожали. Третий вытащил член из ее рта, слюна тянулась нитями, и она хрипло выдохнула, ее лицо было месивом из слюны и пота. Они не дали ей отдышаться. Второй схватил ее за талию, будто она ничего не весила, и швырнул на середину кровати.
— На четвереньки, сука, — прорычал он, и она, задыхаясь, подчинилась.
Ее черные волосы падали на лицо, сиськи колыхались, а ляжки, сочные и блестящие, дрожали от напряжения. На фоне их мускулистых фигур она выглядела, как добыча, готовая к растерзанию. Теперь я увидел, что у нее была между ягодиц вставлена анальная пробка. Понятно, чего она так стонала, тугая киска стала еще туже.
Первый встал позади нее, его здоровенный хер, скользкий от ее соков, торчал, как огромная дубина. Он шлепнул ее по жопе, так что кожа покраснела, и без предупреждения вогнал в ее киску, до упора, одним движением. Она вскрикнула, ее тело дернулось вперед, сиськи подпрыгнули, но он схватил ее за бедра и начал долбить, как зверь. Каждый толчок был, как удар, ее жопа хлопала о его пах, а стоны, хриплые и надрывные, вырывались из ее горла. Ее хрупкость исчезала под его напором, она извивалась, но не сопротивлялась, ее ляжки дрожали, а киска хлюпала от его ритма.
Второй встал перед ее лицом. Он схватил ее за волосы, дернул, заставив поднять голову, и засунул свой толстый хер ей в рот. Она захлебнулась, ее губы снова растянулись так, что побелели, слюна потекла по подбородку, капая на нашу кровать. Он не жалел ее, толкал глубоко, так что ее горло набухало, и я видел, как его член идет по ее шее, как она давится, но берет его, жадно, с мокрыми, хлюпающими звуками. Ее глаза, полузакрытые, блестели похотью, а лицо краснело от удушья.
Третий, самый здоровый, стоял сбоку, дроча свой хер, и ждал своей очереди. Они снова поменялись. Первый выдернул хер из ее киски, она задрожала, ее жопа осталась приподнятой, мокрая и раскрытая. Третий занял его место, его член, самый здоровенный, вонзился в нее с такой силой, что она чуть не рухнула на кровать. Он долбил ее, как машина, каждый толчок сотрясал ее тело, ее сиськи болтались, соски торчали, а стоны превратились в хриплый вой. Второй вынул хер из ее рта, слюна тянулась, как веревка, и первый тут же засунул свой, заставляя ее глотать его, пока она хрипела и задыхалась.
Они чередовались, как чертов конвейер. Один раздирал ее киску, другой — горло, третий ждал, их мускулы блестели, их херы, огромные и бугристые, не давали ей ни секунды покоя. Ее хрупкое тело, с ее сочной грудью и жопой, сотрясалось, как в лихорадке, слюна текла, пот заливал ее ляжки, а она брала их, стонала, извивалась, будто создана для этого. Я смотрел, и меня жгло — ярость, стыд, и что-то темное, что цеплялось, не давая отвернуться.
Они остановились, и я подумал, что это конец, но они только готовились к новому. Первый, с торсом, как у грузовика, лег на кровать, его здоровенный хер торчал, как столб. Он схватил ее за талию, его лапищи легко подняли ее хрупкое тело, и посадил на себя, ее сочные ляжки раздвинулись, а мокрая киска насадилась на его член одним движением. Она вскрикнула, ее сиськи подпрыгнули, а длинные волосы хлестнули по спине. Он начал долбить ее снизу, каждый толчок поднимал ее жопу, ее тело сотрясалось, а стоны вырывались, как у животного.
Второй, с руками, как стальные тросы, встал перед ней. Он сгреб ее волосы в кулак, дернул, и засунул свой толстый хер ей в рот. Ее губы растянулись, слюна потекла по подбородку, капая на ее сиськи. Он толкал глубоко, ее горло набухало, она хрипела, давилась, но сосала жадно, с мокрыми, хлюпающими звуками, ее лицо краснело, глаза закатывались от удушья. Третий, самый здоровый, с грудью, как каменная плита, встал позади. Я увидел, он взял с полки смазку и достал анальную пробку у нее между ягодиц. Она была не символической, а очень большой. Я знал, что она практикует анальный секс, но думал редко. Он выдавил ей между ягодиц смазку, проникнув туда пальцами, а потом смазал свой огромный хер, и приставил его к ее заднице. Мое сердце замерло, я шагнул вперед, сжав кулаки.
— Нет, не туда! — поспешно крикнул я, она точно этого не хотела сейчас, подумал я.
Но она, задыхаясь, с хером во рту, повернула голову, ее глаза, залитые слюной, сверкнули злостью.
— Заткнись! — прорычала она, ее голос был хриплым, но властным, и я замер, будто меня ударили. Второй шлепнул ее по щеке, чтобы не отвлекалась, и заткнул ей рот своим огромным членом, моя жена застонала, подчиняясь.
Третий не ждал. Он надавил, и я видел, как его толстый хер, бугристый и блестящий, начал расширять ее тугой задний проход. Ее жопа, красивая и круглая, напряглась, кожа вокруг ануса растянулась, побелела, пока он медленно, но неумолимо входил. Она дернулась, ее тело задрожало, стоны, заглушенные хером во рту, стали громче, почти болезненными. Он толкнул сильнее, и его член, сантиметр за сантиметром, разрывал ее задницу, ее анус растягивался, принимая его целиком. Я видел, как ее ляжки дрожат, как пальцы на ногах напряжены, как ее жопа сжимается, пытаясь справиться с его размером, но он вошел до конца, его яйца громко шлепнули по ее ягодицам, оповещая, что он получил то, что никогда не получу я.
Они начали долбить ее втроем, как чертовы машины. Первый снизу вгонял хер в ее киску, каждый толчок сотрясал ее сиськи, ее соски терлись о его грудь. Второй раздирал ее горло. Третий драл ее задницу, его хер растягивал ее анус с каждым движением, и я видел, как ее жопа дрожит, как кожа вокруг краснеет от напряжения. Она стонала, хрипела, ее хрупкое тело сотрясалось, как в лихорадке, пот заливал ее ляжки, а грудь подпрыгивала в их ритме. Они брали ее, как животные, их потные мускулы блестели, их рычание заглушало все, и она, моя жена, была их мясом, их шлюхой, извиваясь между ними.
Я стоял, возмущение горело во мне, но ее слова — «Заткнись!» — эхом били в голове. Я ненавидел ее, их, себя, но не мог отвернуться, не силах оторвать взгляд, как они разрывают ее хрупкое тело во все дырки.
Я смотрю, как они меняют положение. Один, с мощными плечами и блестящей кожей, ложится на спину. Он тянет ее на себя, укладывая спиной на свой живот. Ее ноги податливо сгибаются, и он хватает ее под колени,

История Ольги

С НОВОСЕЛЬЕМ

Выеб тётку и попросил руку её дочери