самый достойный! — заявила озорница и под бешенную дробь барабана принялась отбивать чечетку прямо на крышке рояля.
 — Это я! — ринулся к женщине Петр. Он уцепился за ее трусики и потянул их вниз. Таня переступила через них, и перед нами открылось лоно самой Афродиты.
«Где же я такое видел? — не мог я вспомнить и тут меня осенило. — «Да. Именно там. В Питере. В «Русском музее» это тело запечатлено на картине «Фрина на празднике Поссейдона». А озорная «Гейша» уже пела и еще быстрее работала ногами под аккомпанемент музыки из кинофильма «Девушка моей мечты». В этот момент она была красивее и азартнее самой Марики Рок. Закончив танец, она упала на одно колено и бросила в зал:
 — Мужики! Кто же отблагодарит женщину за такой концерт!?
 — Проси, что хочешь! — стал перед ней на колени Петр.
 — Только один поцелуй, — и она, вращая бедрами, протянула свой маленький пальчик к черному треугольничку.
Петр ринулся к ней и припал губами к ее блестящему от пота телу.
 — Хотите поиметь красавицу — русалку? — смеясь, спросила она.
 — Хотим! — в один голос выкрикнули мы.
 — Стоп! Не все сразу. Первым будет самый достойный…
 — Это я, я! — надрывался Петр.
 — Не уверена! А что же молчите вы, Николай Иванович?
 — Долг гостеприимства обязывает первый бокал отдавать гостю.
 — Я! Я — гость! Мне первый бокал, — рванул он ее за плечи, посадил, раздвинул ноги и впился в то, что он там нашел. Петр так старательно сосал и чмокал, что, казалось, это могли услышать на улице. Тело женщины напряглось. Она согнула ноги в коленях и поставили их на крышку рояля.
Теперь у нее появилась более реальная возможность подмахивать ему. Их встречные движения стали убыстряться, наконец, они превратились в настоящую пляску чувств. Она схватила его за голову и так прижала ее к себе, совершая ее круговые движения по своему лоно, что он чуть не задохнулся. Глядя на его затылок, создавалось впечатление, что это белое, плешивое «ядро» вот — вот исчезнет в чреве женщины.
 — Выпей меня всю! — крикнула Гейша, соскочив с рояля. Она стала в позу буквы «Г», положив грудь на его крышку. Петр лихорадочно сбросил с себя рубашку, брюки, трусы, оставшись только в майке с надписью «Адидас». Татьяна увидела это и прыснула в кулак.
 — А ты — молоток. Знаешь что носить! — засмеялась она.
 — А что? — не понял он.
 — «Если носишь «Адидас», то любая девка даст!» — слышал такую шутку?
 — Не-е-е, — проблеял он.
Петр пристроился к ней сзади и стал вводить свой «хобот». Попав, он заработал быстрыми, сильными толчками.
 — За открытый секс, ребята! — поднял я рюмку и, не успев ее выпить, увидел в дверях своего верного оруженосца мичмана Бутс. В руках он держал фотоаппарат «Поляроид».
 — А у нас гость! — прищелкнул я пальцами. Ребята замерли, оглянулись на дверь, и в этот миг яркая вспышка почти ослепила их. Через несколько минут фото стало великолепным. Я взял его и положил в нагрудный карман тужурки. Повернувшись к голой паре, жестко сказал: — Фенита ля комедия! Вы Танечка, свободны. Спасибо вам за компанию. Вы успешно выполнили специальное задание командования. А ты, Петя, потрудись, чтобы завтра к обеду твой акт был у меня на столе. Я не гордый. Пятерки у нас не в моде, но твердую четверку я заслужил. Ты же не хочешь, мой друг, чтобы это фото появилось на ночном столике в спальне твоей супруги. А?
 — Твоя взяла! А еще друг называется. Хрен с тобой. Будет тебе четверка…
… Прочитав акт, я понял, что Петр сдержал слово, часть вытянула на твердую четверку. Я тут же вернул ему фото.
 — Я возвращаю ваш портрет, — сказал я ему при этом.
 — Вы негодяй и шантажист, Негоро! — с пафосом ответил он, пряча фото в карман.
 — Чего не сделаешь ради флотской дружбы! — улыбнулся я и фамильярно потрепал его по плечу. — А фотку-то порви…
 — Еще чего! На ней же настоящая «Гейша!». Это память на всю оставшуюся жизнь… А как она трахается! Песня!
Я согласно кивнул, так как о способностях Танечки в этом деле давно знал не понаслышке.
Эдуард Зайцев.
Прислано: Эдуард Зайцев

Клизма (1 часть)

Инцест отца и дочери

Трахнули замужнюю после корпоратива