женском облике готовит мужу обед, стирает, шьет, а муж нежно обнимает его, дарит ему цветы. Но и эти мечты нравились Жене только как мечты, и не было ни малейшего желания их реализовывать в жизни. А еще хотелось дружить с девочкой как две подружки. Например, с Машкой, соседкой по даче. Он представлял, как они гуляют по лесу в нарядных платьях, собирают цветы, целуются (девочки ведь могут целоваться иногда) или купаются в речке, а мальчишки, те, что вечно валяются на берегу или прыгают с вышки, украдкой любуются на двух красивых девочек в ярких купальниках.
В последнее время Женя как-то особенно сблизился с Сашкой Якимовым. Они и раньше были дружны, но после спектакля в отношении к своей особе Женя чувствовал что-то новое, чего не было раньше. Что это было, он не мог определить, но иногда ему казалось, что Сашка будто стесняется его, смотрит на него снизу вверх. Бывало, он ловил на себе внимательный, будто изучающий взгляд друга, и сам смущался неизвестно почему.
Однажды утром они делали вместе уроки. В последнее время они постоянно делали уроки дома у Жени. По утрам мама была на работе, и они до начала второй смены в школе были вместе: делали уроки, а потом играли во что ни будь. Однажды как обычно сидели за столом, Женя уткнулся в учебник истории и вдруг неосознанно оторвался от страницы и поймал на себе все тот же взгляд друга. Казалось, Сашка хотел что-то сказать, но не решался.
— А что ты чувствовал… когда был в платье… в спектакле, — наконец спросил он.
— Что чувствовал… — вопрос был неожиданный. А действительно, что он чувствовал? – Не знаю, что чувствовал. А ты хочешь попробовать?
— Да нет, это я так спросил. Просто интересно.
— А раз интересно, возьми, да и сам надень. Хочешь, я дам тебе платье?
— Нет, зачем.
— А чего же спрашиваешь?
— Ну, так просто.
Разговор на этом замялся, и лишь вечером у Жени окончательно оформилась догадка, которая во время утреннего разговора мелькнула как искорка, и тут же погасла. Теперь Женя понял: Сашка на самом деле хочет, только стесняется. Женя тоже раньше стесняется, а теперь ему это запросто.
На следующее утро Сашка, как обычно, позвонил в дверь Жениной квартиры. Раздался знакомый звук отпираемого замка, знакомо скрипнула отворившаяся дверь, и Саша переступил через порог и вошел в знакомую полутемную прихожую. Вошел и растерялся от неожиданности. Он ожидал, как всегда, увидеть привычную Женину фигуру, но вместо него в прихожей стояла незнакомая девочка, которая сразу показалась ему очень красивой. Саша не знал, что сказать, а девочка хитро улыбалась и вдруг знакомым голосом сказала:
— Ну что, парик снять?
В то утро Саше было не до уроков. Пройдет время, и он, привыкнув, будет видеть, что Женька переодетый, хотя и похож на девочку, все равно остается мальчишкой в платье – он и двигается, и говорит не как настоящие девочки. Но сейчас друг казался Саше ослепительной красавицей. Золотисто-желтые волосы парика были завязаны по бокам двумя хвостиками и украшены пышными бантами. Ярко накрашенное лицо сияло женственностью. Нарядное желтое платье, оставляя открытыми шею, плечи и руки, было перевязано у талии широким белым поясом с огромным бантом и от талии расходилось колоколом. Под платьем двумя холмиками бесстыдно и волнующе проступали большие груди, какие у настоящих девочек в таком возрасте не бывают. Ноги в ажурных белых колготках и белых туфельках на невысоком каблучке были, как у девочки, стройные и соблазнительные.
Саше шел уже двенадцатый год, и его, как всякого мальчика, волновали девочки, и как обычно мальчики в его возрасте, он очень стеснялся девочек и боялся на них посмотреть, чтобы не догадались, что они ему нравятся. Ему казалось, очень стыдным, если девочка об этом узнает. Вот недавно был он на дне рождения у своей двоюродной сестры Вали – там была ее подруга, такая красавица в своем голубом нарядном платье, настоящая принцесса. И Саша боялся взглянуть на нее, выдать себя, но и не глядя на нее, он постоянно ее чувствовал, как, не глядя на солнце, чувствуют его свет. Все в ней казалось прекрасным, волшебным, недоступным – и лицо, и прическа, и голос, каждый волосок на голове, каждая складочка на платье.
И вот перед ним был его друг Женька – и он тоже был девочкой! И так же, как на ту незнакомку на дне рождения, Саша боялся посмотреть на друга. Конечно, он видел его в роли девочки в спектакле, и тоже чуть не сошел с ума от потрясения, но тогда он сидел достаточно далеко от сцены, и ему было плохо видно, да и, кроме того, то красное в горошек платье было не таким красивым, не то, что сейчас.
Потом Саша немного успокоился. Сели делать уроки, но наука не лезла в голову, Саша, не глядя в сторону друга, сидящего напротив, все равно видел его, чувствовал. Старался не смотреть – и все же не выдержал, посмотрел – и встретился с Женькиным устремленным на него взглядом. Похорошевшие от косметики глаза смотрели на Сашу озорно.
— Знаешь че…, — прошептал он заговорщицки.
— Че? – спросил Саша.
— Давай поцелуемся!
Саша опешил от неожиданного предложения:
— Зачем… Не нужно…
— А че? Че ты боишься? Никто ведь не узнает, — продолжал Женька, видя, как смутился и покраснел Саша.
Женька поднялся с места, подошел к Саше. Тот был жалок. Было понятно, что он полностью во власти Женьки, сопротивляться не будет, да и не хочет. Женька обнял друга за шею, приник к нему так, что его фальшивые груди касались по-мальчишески плоской Сашиной груди и, вытянув губы трубочкой, прикоснулся к его губам, издав чмокающий звук. Потом, сев на свое место, улыбнулся и сказал:
— Помаду сотри.
С этого дна Женя всегда встречал друга в образе девочки. Ему доставляло удовольствие видеть, как тот тщетно старается скрыть возбуждение, как дрожат его руки и заходится дыхание. С жестокостью прирожденной кокетки, сознающей свою власть над мужским полом, Женя откровенно дразнил Сашу игривыми позами, глазами, пристально глядя зрачки в зрачки или как бы ненароком задравшимся подолом платья, так, что были видны девчачьи трусики. Саша уже не возражал против поцелуев, но сам не проявлял инициативу, и Женю это злило. Ему хотелось самому быть в пассивной роли, чтобы друг его обнял, поцеловал, погладил его ноги в колготках, залез рукой под юбку. Каждый раз Женя предлагал другу последовать его примеру и тоже надеть платье, и каждый раз тот отказывался:
— Нет… не сейчас… Потом.
И вот однажды, в ответ на очередное предложение, он помолчал, пожал плечами и сказал:
— …Ну, давай, попробуем.
Женя с энтузиазмом взялся за дело. Велел другу раздеться до трусов, сам через голову напялил на него свое новое платье, белое в ярких цветочках, водрузил на голову один из трех своих париков, накрасил помадой губы и, как свое время научила его мама, велел ряженому Саше:
— Сделай вот так, — и потер губы друг о друга, чтобы помада распределилась ровно. Подкрасив веки и ресницы, отошел в сторону, любуясь своей работой. Сказал, довольный:
— Ну, вот так примерно…
В конце марта, на большой перемене в класс вошла Елена Ивановна. Оглядев класс, нашла глазами Женю и сделала ему жест рукой, дескать, поговорить надо. Женя вышел в коридор, и они встали у окна. Саша тоже вышел и, встав поодаль, наблюдал за ними.
— Мы к концу учебного года ставим спектакль по Гоголю, «Ночь перед рождеством». Не читал, наверно? Или может кино смотрел, или мультфильм? Ну, не важно. Очень интересная и веселая книжка. Там и чудеса, и черти, и волшебство. Женских ролей три. Царицу Екатерину Вторую будет играть Сергей, а тебе я хочу поручить роль красавицы Оксаны. Она, знаешь, вся такая гордая, спесивая. В нее влюблен кузнец Вакула, он и самой ей нравится, но больше ей нравится его помучить, понаслаждаться своей властью над ним. Ну, потом, в конце книжки, конечно, она его тоже полюбит. Я думаю, тебе эта роль подойдет.
Женя весь загорелся: да, да, конечно подойдет! Он знал, что к концу учебного года будет поставлен еще один спектакль, и, конечно, надеялся, что опять получит женскую роль, и все думал: какую? Перебирал в мечтах разные женские роли, какие знал, но то, что предложила сейчас Елена Ивановна, было такой ролью, что лучше и не придумаешь. Попадание в самое яблочко. Именно о такой роли Женя и мечтал бы, если бы знал, что она существует. Ух, как он развернется в спектакле, ух, как будет кокетничать и показывать себя!
— Есть там еще роль Солохи, — продолжала Елена Ивановна, — Тут я пока еще не знаю, кому предложить. Очень интересная роль. Солоха – ведьма, и на метле летает, и черт к ней в гости ходит. А кроме того, она такая шустрая, в рот палец не клади! К ней местный дьячок похаживает, и сам голова, и кто только еще – и каждого она умеет приветить, так что липнут они к ней, как мухи на мед. Как ты думаешь, кому бы дать эту роль?
— Саше Якимову, — не задумываясь, выпалил Женя.
— Якимову? Это такой полненький? А, пожалуй, верно. Он сумеет?
Женя мысленно увидел друга. А вдруг не справится? Он такой тихоня, скромняга, а играть придется женщину бойкую, общительную. Почему-то вдруг вспомнились слова, сказанные Еленой Ивановной на первой репетиции: «Женя у тебя какая-то размазня, такая в крапиву с крыши не прыгнет»
— Сумеет! — уверенно сказал он.
— Думаешь? Ну ладно. Ты тогда с ним сам поговори. В субботу к часу приходите на репетицию.
Когда Елена Ивановна ушла, Саша подошел к Жене:
— Про че вы говорили?
— Новый спектакль будем ставить. Там, кстати, и для тебя есть роль…
НА ПОЛЬЗУ
Из чего только сделаны мальчики?
Из чего только сделаны мальчики?
Из улиток, ракушек
И зеленых лягушек.
Вот из этого сделаны мальчики!
Из чего только сделаны девочки?
Из чего только сделаны девочки?
Из конфет и пирожных
И сластей всевозможных.
Вот из этого сделаны девочки»
С.Я. Маршак
Все началось, когда я учился в пятом классе. Был я тогда довольно хулиганистым мальчишкой и классным шутом, любил

Моя мaть ведьма

Как я стал

Дочь жреца