мне приказали. Витя расположился между моих ног. Когда начался процесс, к своему удивлению я начал испытывать возбуждение, и мой, уже было упавший, член стал снова подыматься.
— Вот, видишь — нравится же.
В этот момент дверь распахнулась. Я задрал голову, чтобы посмотреть, кто зашел. На пороге стоял мужчина лет тридцати пяти – сорока. Весьма симпатичный, плотный, ростом выше среднего, с черными, с легкой проседью, волосами.
— А вы че домой не идете, бухаете?
Посмотрев на меня, и досконально изучив, добавил:
— А-а, нового петуха нашли.
Он прошел, поздоровавшись с парнями за руку.
— Ты, Витька, как обычно — в своем амплуа. Тебе обязательно бритого подавай.
— Ну, нравится мне, что поделать.
— Да и хуй с тобой… наливай лучше, а то уйду.
— Не дождемся, тебя поганой метлой не выгонишь. С тебя, между прочим, пузырь.
— За мной не встанет. Коньячком балуетесь? Я вообще-то водочку люблю. Эх, свяжешься с вами – начнешь пить всякую гадость.
Юра достал еще одну рюмку.
— Меня подождите, я почти закончил.
Витя последний раз прошелся станком по моему гладко выбритому лобку, протер его влажным полотенцем и смазал кремом после бритья.
— Ну-ка, зацените.
Я поднялся с дивана, демонстрируя свой младенчески чистый лобок. Ощущения были очень не привычными и возбуждающими.
— Красава.
— Тебя, блядь, как зовут?
— Саша.
— Его не зовут, он сам приходит.
— Давай, Шура, за знакомство, — при этом он похлопал меня по попе.
Мы выпили. От такого количества спиртного в голове слегка кружило, но я почему-то абсолютно не стеснялся Петровича, и мне, как ни странно, непременно хотелось попробовать с ним секса.
Петрович развалился в кресле, глубоко затянувшись сигаретой и пялясь на меня:
— Хороша, курва, ничего не скажешь. Ну-ка, Санек, покажи, чему эти сосунки тебя научили. Порадуй старика, — при этом он расстегнул брюки, и вывалил из трусов набухщую елду.
— Давай, Саш, отсоси ему как следует, а то ведь не поверит, что с тобой в космос улетаешь.
Я сел на коленки между его ног. Одной рукой направил тяжелый хуй себе в ротик, а в другую взял яйца Петровича. Хуй очень быстро набухал и твердел. Я старательно облизывал его головку и ствол, бил им себе по языку. После того как я стал играть с яйцами, его пенис стал каменным.
Хуй у Петровича был не таким толстым как у Вити, и не таким длинным как у Юры – он был, наверное, самым идеальным из тех, которые я пока видел. Его было приятно дрочить, его было приятно сосать. А мощные набухшие вены под тонкой кожей на железном стволу добавляли пикантности. Я уже стал представлять, как он будет входить в мою попку. Петрович ласкал мои волосы, наслаждаясь моей работой. Он не был агрессивно эмоциональным как ребята, он просто получал удовольствие. Пока я охаживал его член, Петрович скинул рубашку. Потом я помог ему снять брюки и трусы.
— Пацаны, а камера у вас с собой?
— Имеется.
— Может, поснимаете, а то вдруг Сашки рядом не будет — я хоть на телик подрочу.
Парни посмеялись.
— У тебя скоро места на полках не будет, кассеты с Ноmе vidео ставить.
— Ага, и Шурочка будет звездой этой коллекции.
Витя достал камеру, и стал снимать, как я делаю, минет Петровичу.
— Ручкой помаши дяде.
Оторвавшись от хуя, я помахал в камеру, смущенно улыбаясь.
— Как сосалка?
— Заебись, старательная.
Сниматься оказалось не страшно, даже наоборот увлекательно. От съемки я испытывал дополнительное возбуждение.

Вдоволь насладившись моим ротиком, Петровичу наконец захотелось моей попки.
— Сверху садись… Да не лицом ко мне, жопой – люблю вид сзади.
Я присел над Петровичем, одной рукой направляя хуй себе в дырочку, а другой опираясь на его ногу. Член с небольшим усилием вошел в мое лоно. От легкой боли и вожделения я простонал. Сидеть на члене оказалось очень приятно. Густые волосы Петровича щекотали мою попку. Честно говоря, у Петровича волосы росли по всему телу, даже на спине, как я выяснил позже. Шикарный член дарил неописуемое наслаждение.
Наконец- то я услышал, что Петрович умеет стонать. Немного посидев, я принялся трахать себя его хуем. Петрович раздвигал мне ягодицы, шлепал их, нежно мял. Это было здорово. Как я понял, мягкий секс приносит ничуть не меньше удовольствия. Он гладил мне спину, волосы, иногда хватал их и тянул мою голову назад к себе, но делал это без жестокости. Даже когда крепко держал за ошейник, сдавливая мое горло, я чувствовал себя на верхе блаженства, от чего эмоционально стонал.
— Сашок, а ты чувствительный, оказывается.
— А ты думал, Петрович. Мы хуевых пидоров не имеем.
— Знаю, но Шура — просто экземпляр.
Я сильно разгорячился, и, чтобы быстрее работать попкой, сел коленками на кресло, благо, оно было широким и большим. Теперь я работал очень быстро. Петровичу очень нравилось, когда я руками раздвигал свои булочки. Как я понял позже, это нравится всем мужикам. Можно даже и не раздвигать их – просто, положить себе руки на попу, или шлепнуть себя.
Тем временем к нам присоединился Юра. Он отдохнул, насладился видом нашей ебли, и теперь его ятаган был снова готов к траху. Юра оказался совершенно вовремя перед нами, потому что я буквально набросился на его хуй. В тот момент мне казалось, нет ничего слаще его члена. Меня разрывало от сладострастия, я был необычайно возбужден.
Петровичу надоело пассивно лежать подо мной. Ухватив меня за бедра, он встал, а я уперся руками о пол. Мои коленки оказались в воздухе, но он легко меня держал, продолжая еблю. Хуй Юры тоже не покинул моего рта, но для удобства, он присел на колени. Постепенно я распрямил ноги, и встал на них, Юра тоже поднялся на ноги. Петрович ожесточенно долбил мой анус, да так, что Юрин хуй пробил туннель в мою глотку. Мысли о том, чтобы не задохнуться несколько сбивали мой пыл, но хуй Петровича его снова распалял.
— Давай, Юр, поснимай. А то я тоже ебаться хочу.
— Вить, хочешь в очко?
— Давай.
— О кей, мне ебальничек его жуть как понравился.
Пока мужики менялись, я стоял, чуть не пританцовывая, от колотящего меня возбуждения.

Юра снова включил камеру, и стал снимать меня:
— Как ебля? Нравится?
— Ага.
— Да тебя колбасит.
— Ага.
— А ты еще что-нибудь знаешь кроме «Ага»?
— Не-а.
— Все понятно с тобой.
— Я его стоя еще не ебал, тоже хочу.
Пригнувшись, я раздвинул ноги и выпятил попу назад. Несмотря на толщину члена, Витя непринужденно вошел в мой раздолбанный зад. Новые порции кайфа переворачивали мое тело наизнанку. Петрович, обняв мою голову руками, вожделенно трахал мой ротик. Оргазм, таившийся в недрах возбуждения, пробил последнюю стену, и я начал кончать.
— Пиздец, сдохла сучка – прокомментировал Петрович, не останавливая своих фрикций, и удерживая мою голову, сотрясаемую моими конвульсиями от оргазма и ударами Вити в мою попку.
— Ни хуя. Проверенно, пол минуты, и снова ебаться хочет.
Ослабевшего от оргазма, меня положили на спину пол, обрызганный своей же спермой. Витя оседлал мои плечи и занялся моим ротиком, а Петрович, развернув мою попу и правую ногу на бок, вошел в меня сверху. Член Петровича делал свое дело, и вскоре я снова почувствовал возбуждение, снова почувствовал вкус члена. Ощутив наслаждение, стал постанывать.
— Я ж тебе говорил, блядина та еще – мы еще по разу кончили, а он уже третий раз торчит.
Витя поднялся на ноги. Встав передо мной и откинув мою голову назад, глубоко проникал в глотку своим хуем.

Юра вмешался в процесс ебли:
— Петрович, тебе порнуха нужна?
— А что?
— Нужна – снимай. Уступи место молодежи.
— Ладно, передохну малость.
— Раком встань, — скомандовали мне.
Я встал на четвереньки, а Юра стоя надо мной, раздвинул мои булочки и вогнал свой хуй в разгоряченный анус. Постепенно я стал делать встречные движения попой назад навстречу Юре, насаживаясь на его дрын, от чего попка волнами сотрясалась словно студень.
— Хороша сука, хороша, — от удовольствия Юра шлепал и мял мои ягодицы.
Притягивая меня к себе за талию или бедра, он с шлепком вгонял хуй в хлюпающую попку. Витин член довершал испытываемое сладострастие.
— А два хуя загоним?
— Да легко.
Витя лег на спину:
— Садись сверху.
«Господи, как же они поместятся во мне? Один Витькин чего стоит. Они же порвут мне все к ебеням». Но перечить или возражать побоялся. Встав на коленки над Витей, направил рукой его член себе в дырочку. Когда Витин хуй вошел до конца, туго обтянув вокруг себя мой анус, как презерватив или чулок, я приготовился к самому худшему, закрыв глаза и молясь, чтобы не было слишком больно.
Юра пристроился сзади, его хуило уперся в мое туго набитое Витиным гигантом очко. Сильно надавив, и удерживая меня за бедра, Юра протаранил мою дырочку. Резкая боль пробила мою несчастную попку. Боясь вздохнуть, я боялся пошевелиться. Стон вырвался из меня. Юрин член стал погружаться в мое лоно, пока не вошел полностью. Боль стала сладкой. Юра стал делать фрикции. Сладкая боль постепенно перешла в истому, потом переросла в блаженство. Возбуждение снова вернулось ко мне, и мой снова отвердевший пенис уперся Вите в живот.
— Проблядь опять тащится.
— Да я чувствую. Очко у него резиновое – чем больше хуев толкаешь – тем больше прется.

Хуи ребят вразнобой и попеременно ебали мое дупло. Насаженный на два члена, я старался не двигаться – малейшее движение откликалось позывами боли. Боль была сладостной, но все же болью. Иногда Юра вынимал из меня хуй, и снова его вводил. Вскоре тот стал более или менее сносно заходить, рождая при этом сильные ощущения в попке. Порой Юра сильно раздвигал мои полупопия, а пару раз кроме своего члена еще и умудрился засунуть в меня пару своих пальцев, разрывая анус кверху. Взяв мои руки за запястья, он положил их мне на попку:
— Жопу раздвигай себе, стерва.
Петрович, не бросая камеры, иногда подходил к моему ротику, чтобы я обслуживал его. От возбуждения я страстно ему отсасывал, иногда только ротиком, а иногда, убрав руки с попы, помогал рту руками.
— Слышь, пацаны, я вроде как тоже поебаться пришел, а не только с камерой бегать.
— С камерой бегать ты сам придумал. В рот его еби.
— Ни хуя, уступи место старшему.
—

ПОСЛЕ УРОКА ФИЗКУЛЬТУРЫ

Трахнули замужнюю после корпоратива

Я очень люблю свою маму…