от порки испытывают только любители БДСМ и депрессарики, вроде меня. Ты любишь БДСМ?
— Нет.
— А депрессии у тебя нет. Если я ударю тебя сильнее обыкновенного шлепка, тебе будет просто больно, а удовольствия ты не почувствуешь.
Она кивнула.
— Ответь мне, — попросила я. – Кого ты представляла, когда сосала?
— Своего бывшего мужа.
— Развелись?
— Нет.
— А что?
— Он умер.
— Прости, я не знала.
— Вот так…
— Отчего, если не секрет?
— Покончил с собой.
— Боже!
— Плохая история. У него был бизнес, и его кинули на такую сумму, что он не выдержал. Он ничего не сказал мне. Если бы я знала – я бы вытащила его. Но…
Она замолчала.
— Прости…
— Я сама долгое время пребывала в депрессии, несмотря на то, что дипломированный психотерапевт. Вытащил меня однокурсник. Тот самый Виктор, который направил тебя ко мне. Я думала, что потеряла квалификацию – он помог мне восстановиться не только жизненно, но и профессионально. Это было три года назад. С тех пор когда я вижу людей в состоянии депрессии, а тем более готовых на самоубийство, я делаю всё, чтобы вытащить их, поскольку на себе поняла, каково это.
— Я ведь тоже думала наложить на себя руки.
— Я помню, ты говорила.
— Меня ведь только голос бабы Рины останавливал.
— Ты и про это говорила. Кстати, а что с ней? Жива ли она?
— Жива. Но у неё Альцгеймер. Почти никого не узнаёт.
— Ты давно её видела?
— Давно.
— Ты должна к ней съездить. Если она сделала тебе такую установку, которая спустя много лет сработала – считай, что подарила тебе ещё одну жизнь. При первой же возможности съезди к ней.
— Хорошо. Май?
— Что?
— А почему Виктор Юрьевич сказал, что я не по его профилю? Ты что, лечишь отклонённых на сексуальной почве?
— Во-первых, да, лечу. А во-вторых Виктор мог тебя вылечить. Он просто сплавил тебя мне, потому что знал – я за таких всегда берусь, и не отступлюсь, пока не вылечу.
— А меня, получается, вылечила?
— Ну ведь твоя депрессия вылетела в окно!
Я поставила чашку на стол, склонилась к ней.
— Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна!
Я страстно поцеловала её в губы. Моя рука шмыгнула в халат, под которым не было белья.
— Алла, что ты делаешь? Ты сумасшедшая?
— Ты знаешь, что такое лесбийский секс на кухне?
***
Дом был массивен, хоть и одноэтажный. Он стоял очень крепко, хоть и было ему почти сто лет. Ставил его мой прадед Павел, который, как рассказывали мне про него, был очень основательный человек. Основательно жил. Основательно делал своё дело – был кузнецом. Основательно делал детей – только от своей жены было десять, а ещё говорят, ни одной юбки не пропустил. Основательный поставил дом. И даже ушёл из жизни основательно – в восемьдесят восемь лет своими руками сделал гроб, отшлифовал досочки, сходил в церковь исповедался, причастился, вернулся домой, надел костюм, лёг в свой гроб и умер.
Кому только из родни не доставался этот дом, но никто, кроме самой младшей дочери кузнеца Ирины, не осилил его основательность.
Я потянула на себя тяжёлую дверь. Она открылась без скрипа. В этом доме никогда ничего не скрипело – ни петли, ни половицы. Прошла через сени, вошла в комнату.
Здесь было тихо. Баба Рина сидела за обеденным столом. Глаза её были открыты, но смотрела она в одну точку. В её компании сидели две старухи и беседовали шёпотом. Одну из них я узнала – это была соседка, тётя Настасья. Другую видела впервые, как и бабку, что стояла у плиты и варила кашу. При виде меня незнакомые старухи замолчали и недоумённо уставились на меня. Пожилая соседка тоже как-то хмуро стала меня разглядывать, и я уже решила, что мне тут вообще не рады.
— Здравствуйте, — сказала я. Старухи продолжали пялиться на меня. Я уже хотела огрызнуться, но вдруг соседка улыбнулась и тихо, но приветливо сказала.
— Так это же Алла, её внучка! Здравствуй, здравствуй, проходи скорее! А я-то, старая калоша, никак не пойму, кто это пришёл. Совсем ничего не вижу, карга близорукая! Бабушку приехала навестить?
Услышав эти слова, другие старухи тотчас поздоровались со мной и наперебой стали расспрашивать меня всякую ерунду. Понимая, что надо быть тактичной с теми, кто ухаживал за бабушкой, я терпеливо рассказывала им, кем стала, чем занимаюсь, чего добилась. Пожалуй, лишь о своей ориентации не стала говорить, да про пережитую депрессию промолчала.
— Ну ты посиди тогда с ней, — сказала наконец, тётя Настасья. – А мы пойдём во дворе побудем, кости заодно разомнём. Пошли, бабоньки!
Я подсела к бабушке, взяла её за руку и прижалась губами к пыльной стороне ладони.
— Если бы ты только знала, что я всё была бы готова отдать, чтобы ты могла меня выслушать, — сказала я.
Она молчала и смотрела перед собой.
— Я только недавно поняла, сколько много ты для меня сделала. Помнишь, мы когда-то сидели за этим столом, а ты мне впервые дала попробовать сливовой наливки? Я только сейчас, спустя много лет поняла, какой ты прекрасный психолог. Как же я благодарна тебе за это, и как ругаю себя за то, что не могла тебе сказать это раньше.
Бабушка вдруг сморщила лоб, её губы сжались, а лицо приняло какое-то обиженное выражение. Было такое ощущение, что она собиралась заплакать. Глаза её забегали, словно искали что-то.
— Бабушка, бабушка, — испуганно заговорила я. – Я тут. Посмотри на меня!
И поскольку глаза её бегали, я встала перед ней и перехватила взгляд. Она уставилась на меня своими старческими белёсыми глазами и прищурилась. Губы зашевелились.
— А… А… Ал… Ала?
И вдруг она улыбнулась. Как маленький ребёнок.
— Мила… я моя. Аллочка… А я… а ты… Тут? Где ты? Была?
— Бабушка, я приехала к тебе, — я не знала что говорить и начала плакать.
— Я… да… я ждала… тебя ждала. Прие… хала?
Её взгляд стал туманиться, и ускользать.
— Смотри на меня, смотри! – заговорила я, и она опять уставилась на меня.
— Аллочка!
— Бабушка. Я хотела сказать… Спасибо тебе за всё. Ты такая хорошая! Ты так много для меня сделала.
Я много что говорила, и сама не понимала что. А она смотрела на меня и грустно улыбалась. Вряд ли она осознавала и половину того, что я говорила, но это не важно. Важно было, что она понимала – это я, и я её благодарю.
— Ты как? Ты? – спросила она. – За… За… муж?
— Нет, я не замужем. Но у меня всё хорошо.
— Хорошо?
— Всё хорошо! У меня всё получается. И меня окружают прекрасные люди. И все счастливы, счастливы.
— А я такая… дурная… Расскажи мне ещё… про себя… ещё…
…Когда бабки пришли минут через двадцать, они дар речи потеряли. Не я, а баба Рина держала мои руки и, склонив голову, улыбалась счастливой улыбкой. Но глаза её были закрыты. Она спала. Проснувшись, она уже не узнала меня, и вновь сидела и смотрела перед собой. И лишь улыбка так и не сходила с её лица.
Я оставила тёте Настасье денег. Наверняка, всем им можно было доверять, но про Настасью я знала наверняка – рубля себе не возьмёт, всю жизнь жила так же честно, как баба Рина, и поэтому была её лучшей подругой.
Когда я садилась в машину, чтобы уехать домой, зазвонил телефон. Эта была Наталья, начальница офиса этажом ниже.
— Привет, Алла, — сказала она. – Я должна тебе кое-что показать.
— Что?
— Я только что вышла из секс-шопа, и у меня в руках двусторонний страпон с пупырышками.
— Наташа, я уже лечу! Я буду в городе через полтора часа!
— Купи вина.
— Куплю.
— И свечей. Для романтики.
— Наташа, я куплю дюжину длинных и толстых свечей. Таких длинных, и таких толстых… Для такой романтики!!! Для романтики на всю ночь!!!
— Детка, я от таких слов начинаю подтекать!
Я втопила педаль газа.
Прислано: SТS_Аshеr

История Ольги

С МОИМ БРАТОМ НЕ СОСКУЧИШЬСЯ

Мой герой.