от моей киски, если ему вздумается еще раз…) Можешь называть меня Ас-повелитель. А если бы ты была более сговорчива, то могла бы называть меня просто Ас.
«Ас-пидарас», — подумала я со злостью. Впрочем, почему пидарас? Обработал он меня весьма качественно, так что, увы, он отнюдь не голубой.
 — Я один из проклятых богов, и долго не мог прорваться в этот мир, хотя и наблюдал за ним, пока не почувствовал тебя, потянулся за тобой и вышел из эфира. Ты — идеальный проводник. Пока я — лишь силовые поля, соединенные с моей сутью, и теперь мне надо обрести более плотный контакт с этой реальностью, а это невозможно без соития с женщиной.
Я с трудом подняла голову в сторону раздававшихся звуков. Над разобранной постелью было видно едва уловимое марево, вроде как в знойный день над асфальтом. Так-так, по всей видимости теперь меня будет трахать не просто невидимка, а бестелесное дрожание воздуха, что, впрочем, наверное не легче.
 — Но без глупостей, пока никто не должен знать, что я уже пришел в этот мир.
Я почувствовала, как вокруг шеи захлестнулась невидимая удавка. Хрипя, я поспешно закивала головой, и удушающая петля исчезла.
 — Я буду следить за тобой, женщина, и если что не так… — Я вновь ощутила на этот раз легкое прикосновение к шее. — Я уже пришел сюда, и ты, собственно говоря, не так уж и нужна мне, хотя, признаюсь, с тобой все пройдет гораздо легче.
Ну, да легче… Для кого легче? Что-то (а именно моя измочаленная малышка) говорило мне, что не для меня.
 — Хорошо, а теперь мне надо уйти в эфир, дабы укрепить новые точки контакта с реальностью.
«Хорошо бы он укрепил мою точку, с которой у него наладился такой плотный контакт», — подумала я, а сама подняла палец:
 — Э-э, Ас-повелитель, а можно задать пару вопросов?
 — Говори, женщина.
 — А как насчет престола для царицы?
 — Женщина, ты была своенравна и не желала по-хорошему отдаться своему повелителю. Скажи спасибо, что не отправляю тебя в турецкий бордель.
 — Спасибо, — ответила я вслух, а про себя подумала: «Может, оно было бы и к лучшему, чем таким-то членом… «. Между тем голос, раздававшийся откуда-то из верхней части марева, продолжал:
 — Но не думай, что я столь уж наивен. Я изучил ваш мир, похожий на сточную канаву. Мое тело должно быть ухоженным и всегда готово принимать копье любви.
Я сначала даже не поняла, а потом едва не задохнулась от гнева. Ничего себе, наглец. Это он говорит «мое тело» про МОЕ тело! А у него-то, фу-ты, ну-ты, «копье любви!… Дубина там любви, вот что.
 — Ну, хорошо, — сказала я, подавляя вспышку злости, уж слишком свежо было воспоминание о петле вокруг шеи, — а как ты будешь следить-то за мной и вообще как ты меня можешь видеть? Ну, там преломление света, хрусталик глаза должен быть видимым, ну еще это, гениальная ошибка Жюля Верна?
 — Ты глупа, женщина. Силовые поля легко читаются в эфире, а при подключении к сущности бога, твоего повелителя, например, обретают в ней вполне зримую картину. Но довольно, мне пора, это тебе для жизни, с работы ты уволишься, а теперь встань и иди приведи себя в порядок.
После этих слов, марево над кроватью исчезло, а перед моим носом на пол шлепнулась увесистая пачка денег. Ну, вот мои старания оценены по достоинству. Опустилась дальше некуда: получаю вознаграждение за интимные услуги. Как это называется? Правильно, проституция. И кто я после этого?… Впрочем, отметила я, пересчитывая деньги в той же позе — стоя на четвереньках с голой задницей (прямо сцена из фильма «Грехопадение младшего менеджера»), — после этого я весьма дорогостоящая шлюха. В пачке было столько денег, что хватило бы еще на одну однокомнатную квартиру. Интересно, а они не фальшивые?
Оказалось — не фальшивые… Я поменяла в обменнике тысячу баксов на рубли и настроение заметно улучшилось. Вот значит как становятся шлюхами. Двадцать минут страданий — и въезжай в новую квартиру. Или покупай новую тачку, мне давно пора сменить свою девятку на что-нибудь более подходящее… Боже мой, а ведь и в самом деле такое положение вещей начинает мне нравиться. Но потом я вспомнила, как извивалась на «дубине любви» этого самого Аса, и вся эйфория мигом исчезла. Я поплелась в летнее кафе, принадлежащее одному джигиту, давно ходящему вокруг меня, словно кот вокруг сметаны. Там для меня всегда был готов столик в беседке, где я была избавлена от любого навязчивого внимания. Обдумав ситуацию за легким обедом, я пришла к выводу, что если я не хочу угодить в психушку, мне придется смириться. Отбросив сомнения, я помчалась в автосалон и уже через два часа подрулила к дому на новеньком Пежо.
Раскрыв дома пакет из супермаркета, я достала шампанское и конфеты, взяла бокал и принялась отмечать свое превращение то ли в проститутку, то ли в содержанку, то ли в жрицу, но тоже шлюху.
За распитием шампанского я не заметила очередного появления невидимки. За окном уже вечерело, когда поднося к губам бокал, я вдруг почувствовала как что-то забирается мне под юбку. Я взвизгнула и вскочила, пролив запенившуюся жидкость на себя.
 — Ты что, опять за свое? — в голосе невидимки слышалась только досада.
Меня просто таки обуял ужас. Сколько я ни размышляла над произошедшим, угроза очередного изнасилования повергла меня в ступор. Я так и стояла возле софы с полупустым бокалом в руке и тупо смотрела на нехитрое пиршество, разложенное на зеркальном столике, не зная, что мне делать и страшась неизбежного.
Вывело меня из ступора то, что Ас сильно дернул за край декольте. Одна пуговица отлетела. Ну, нет только не это! Я не могла позволить, чтобы мое новое платье погибло, как халат! Я вскинула руки:
 — Хорошо-хорошо. Я сама…
Невидимка что-то неразборчиво пробормотал. На этот раз мне показалось, что я вижу слабое колебание воздуха рядом. Жалко улыбнувшись в ту сторону, я расстегнула оставшиеся пуговицы и, раскрыв платье, обнажила грудь. Внутри все вопило от несправедливости. Меня сейчас трахнут без зазрения совести, а я должна улыбаться и вообще быть белой и пушистой. Да еще, как назло, последняя пуговица никак не хотела расстегиваться, петля еще была не разработана, а сломать ноготь мне совсем не улыбалась. Прозрачное марево угрожающе качнулось в мою сторону.
Пискнув от ужаса, я поспешно стянула с себя трусики и скакнула в сторону софы. Примостив ягодицы на край диванчика, я откинулась назад, торопливо вздернула подол и развела ножки… Постыдно призывно… Тьфу, аж противно, как легко будет Асу меня трахать! Н-да, сдалась на милость победителю и делаю все возможное, чтобы облегчить ему задачу.
Между тем Ас, внушительный по габаритам контур которого я уже вполне сносно различала на фоне комнаты, подошел ближе и без сантиментов схватил одной рукой мою грудь, нехило ее сдавив, а второй по-хозяйски накрыл киску. Потом он резко ввел в меня палец, и на несколько мгновений замер. Ожидал наверное, засранец, что будет сопротивление или какое-то другое проявление непокорности. Вот уж дудки! Лучше хуй в пизде, чем удавка на горле. Я только прикрыла глаза, стараясь изо всех сил, чтобы это не выглядело оскорблением. Выждав секунд пять, Ас принялся за меня всерьез, без помех тиская сиськи и забавляясь моим доступным влагалищем с помощью пальцев. Я покорно сносила то, как распоряжается моим телом невидимка, прекрасно понимая, что это всего лишь цветочки.
Наконец Ас оставил свои издевательства над моим телом. Размытый контур выпрямился, и я почувствовала как моей бедной киске приставляют член. Ас несколько раз провел головкой по моим лепесткам. Честное слово, впечатление было такое, словно у меня между ног находится чье-то твердое колено. Я даже на мгновение раскрыла глаза и с любопытством взглянула вниз живота. Лучше бы я этого не делала. Боже, член моего мучителя уже не представлял собой нечто размытое с неопределенными контурами и теперь напоминал фаллоимитатор из стекла — прозрачный, но отлично видимый. И это было ужасно — 30-тисантиметровый монстр с головкой с кулачок шестилетнего ребенка готовился проникнуть в меня. Я едва не завопила от ужаса и была уже готова сигануть с софы, чтобы бежать, скрыться куда-нибудь, только не дать Асу взять меня. Но было уже поздно.
Ас мощно и быстро послал свой член вперед. Как и в прошлый раз его член очень легко ворвался в мое влагалище. Удар был так силен, что выбил из моих легких воздух. В результате из горла выскочил лишь какой-то полувсхлип-полувздох, который Ас при его самомнении вполне мог принять за выражение восторга. Да и сбежать было проблематично — я была просто пришпилена к софе. Член был забит в мое влагалище настолько туго, что скорее я была надета на него, чем член сунут в меня. Не помышляя больше ни о чем, кроме желания облегчить свою участь, я сдалась окончательно.
Ас мог торжествовать, беря мое покорное податливое тело. Впрочем, как я с неудовольствием отметила, он и не собирался терзаться из-за того, что женщина уступает грубой силе и покорна лишь потому, что у нее нет выбора. Дикарь проклятый! Он пялил меня со скоростью пулемета, хакая при особенно мощных и глубоких ударах. Я только и могла всхлипывать, когда моя задница вбивалась в софу так, что она скрипела и трещала.
Через какое то время Ас приказал мне поднять ноги повыше и после того, как я послушно исполнила его приказ, схватил мои лодыжки, приподняв мой зад над софой. Теперь я опиралась на софу только лопатками и затылком, напоминая себе самой тряпичную куклу, которую треплет пес.
К моему изумлению, бешенная гонка начала отдаваться в организме совсем не так, как надо. Безвольно трепыхаясь под ударами насильника, с зажатыми в его полупрозрачных кулаках лодыжками, с задницей, взлетающей выше головы, я вдруг почувствовала накатывающее сладкое ощущение между разведенных ног. Только этого мне не хватало! Ас итак получает от меня все, что захочет! Неужели я к тому же покажу ему свою слабость? Закусив губу, я как следует зажмурилась, пытаясь объяснить себе, что меня насилуют, что этот член слишком велик, чтобы приносить наслаждение вместо боли…
 — У-у, Марина, да ты потекла…
Ас опустил

Ночное дежурство

Моя ненасытная жена

Мой мучитель