весь ум и всю память. Веляна после оргазма не соображала, что к чему — и поэтому даже не успела испугаться, когда в нее вдруг ткнулось твердое и требовательное, заполнило весь ее горящий низ, прорвало пленку боли — и проникло вовнутрь, и наполнило, и расперло ее там, как наручную куклу…
«Я ебу Веляну, мою Веляну», думал Петраха. Медленно ворочаясь в ней, он смотрел в ее глаза, потемневшие от оргазма, и видел, что шока не было, скорее удивление, — и большой боли тоже не было: возбуждение перекрыло все, и Веляна потихоньку подмахивала Петрахе, прислушиваясь к новым ощущениям. Ее бедра, распятые «ебалкой», удивленно отвечали Петрахе, и тот окунал хуй в самые их недра, вдавливая яйца в мохнатый холмик. Ему было зверски хорошо и тоскливо, как ни на одной ебле.
Вдруг он осознал, что Веляна улыбается. И тут же услышал:

— Хорошоооо… как хорошоооооо… как же хорошо, ааааа…
Неожиданные слова обожгли Петраху, и тот впился рукой в бутон Веляны, заставив ее пищать на октаву выше. Его неудержимо несло к финишу, но он уже знал, что делать. А пока нужно дотерпеть, чтобы Веляна кончила во второй раз…
— Ну давай, бурундочок, давай, давай, поднатужься, давай, ты же можешь… — хрипел он, терзая ей пизду рукой и хуем. Улыбка Веляны вдруг перешла в чертячью гримасу, глаза остекленели — и…
— ЫЫЫЫЫЫ!!! — они кричали хором, сплющивая друг о друга свои лобки, и Петраха лез на Веляну, как зверь, царапая ногтями ее кожу. Он подыхал от жадности, и ему казалось, что он скукожится от жуткого телесного голода, лопнет и расточится на капельки горящей плоти, если не наполнит спермой каждую клеточку Веляны, не зальет ее по уши и по глаза; он хватал ее за бедра, за плечи, за что попало — и вдавливал в себя, пытаясь влезть в нее с потрохами и достать ей до сердца; утолив бешеную похоть, он только старался, чтобы Веляна не вывихнула ему хуй, не желавший сдаваться, — а та все молотила бедрами, выдавливая из себя все до капельки, весь океан, клокотавший в ней, и улыбалась чертячьей улыбкой, которой Петраха никогда не видел у кончающей женщины…
Когда все закончилось, и оглушенная Веляна недоверчиво смотрела на Петраху, — тот сунул руку в карман и, преодолевая блаженное таянье всего тела, достал маленькую штуковину, похожую на хлопушку.
— С приобщением, бурундучок, — сказал он ей. Веляна потрясенно улыбалась ему, — а тот поднес к ней руку и ткнул штуковиной в бедро.
Веляна вздрогнула — и обмякла мертвой куклой.
***
На бедре осталась красная точечка, которую Петраха поспешно притер пальцем, косясь на гравиплан. Только бы не заметили…
— Девушке стало плохо, — сказал он, выходя из «ебалки». — Без сознания. Похоже, сердечный приступ. Немедленно в больницу.
Вокруг засуетились, с уважением глядя на Петраху («заебал до обморока» — шептались у него за спиной). Через минуту Веляну вынесли из ебалки. Она не подавала никаких признаков жизни.
— Дело дрянь. Я сам отвезу ее. Давайте сюда, — Петраха подбежал к гравиплану. За ним бежали солдаты с Веляной. — Прямо на сиденье. Вот так…
Не тратя лишних слов, он хлопнул дверцей и нажал на старт, придерживая рукой безжизненное тело. Гравиплан взмыл в воздух и понесся над колонией.
«Хорошо, что салага не в курсе», думал Петраха, щупая в кармане деактиватор — секретное оружие, позволяющее на полчаса отключить все функции организма без какого-либо ущерба для здоровья. Деактиваторы выдавались только командному составу, и пользоваться ими разрешалось только в крайних случаях. «Сейчас как раз крайний случай, хе-хе», думал Петраха, «но почему, почему я не догадался раньше?…»
Он перетащил обвисшее тело Веляны к себе на колени, достал из потайного кармана серебристый цилиндрик — и придавил заветную кнопку.
Вокруг завибрировало знакомое, хоть и полузабытое уже мерцание, и гравиплан, несущийся над Хайерном, расточился и отошел в никуда. Вместо него из пустоты соткался голубой свет, деревья, трава — и красный домик с покосившейся оградой.
Петраха стоял на траве и держал в руках голую Веляну. Ее черные локоны свесились вниз и сплелись с голубыми одичавшими цветами.
«Гравиплан разобьется, и скажут: Его Главнейшество заебал и девку, и себя до обморока. Обо мне будут ходить легенды. Ха!»
Из соседнего домика вышел высокий старик. Подойдя к Петрахе, он внимательно посмотрел на него и спросил:
— Что с девушкой? Она мертва?
Петраха с трудом разбирал непривычное наречие.
— Нет. Она спит. Скоро проснется, — ответил он.
Какое-то время старик смотрел на него. Потом спросил:
— Господин Лой Пирага? Тебя перенес телепортатор?

— Петраха, — поправил его Петраха. — Да, это я.
Старик принял торжественный вид.
— Тогда я приглашаю тебя в дом покойной госпожи Елень. Перед смертью она поручила мне передать тебе, когда ты вернешься, ее дом с садом в вечное владение. Прошу!
Он повел Петраху в знакомый домик, запустевший без хозяйки.
Петраха шел за ним, сдерживая предательскую щекотку в горле, и думал о том, что он опоздал и никогда больше не увидит руку, подающую ему пирожки. И еще — о том, что он скажет Веляне, когда та проснется.

Терминатор. Отключение. Русская версия. Часть 15

Я очень люблю свою маму…

Мой герой.