мол, мне надо на диету, срочно пора худеть… и тут же тянет в рот очередную вкусняшку.
И больше всего я обожал наблюдать, как растет ее живот. Сперва там была просто небольшая выпуклость, на которую я положил взгляд еще при первой встрече, затем вокруг талии потихоньку вырос этакий спасательный круг из сала, чуть нависающий над трусиками, и наконец появилось шарообразное чудо нынешних пропорций, сливающееся со складками на боках и неустанно растущее в обхвате. Собственно, именно туда, в пузо и в бедра, и продолжают откладываться ее новые килограммы. Шаг за шагом Катарина толстела все больше и больше, и было просто божественно исследовать все ее выпуклости и наслаждаться ими, когда мы занимались любовью. Отприродная лень даже в такие моменты мешала Катарине занимать активную позицию, поза наездницы ей тоже не слишком нравилась. Ее любимый вариант — миссионерская классика, чтобы она лежала на спине, раздвинув ноги, а все телодвижения оставались на мою долю. Не то чтобы я против.
А пока Катарина расправляется с нашим мини-пикником. Опустошает одну салатницу за другой, заедая большими кусками багета. Я заранее взял себе кусочек хлеба и немного сыра с маслинами, а ей напоминаю, что в салате у нас много-много оливкового масла. Смотреть, с каким рвением Катарина предается чревоугодию, лично мне никогда не надоедает. Она напрочь забыла, где она и что она, просто заглатывает все, что перед нею, и даже когда я подаю ей очередную наполненную тарелку, не поднимает на меня взгляда.
Нетрудно вспомнить, как она дошла до жизни такой. Когда Катарина начала больше есть, я понятия не имел, как быстро ее вес перейдет в категорию трехзначных. Сорок шестой размер остался позади практически сразу после нашего знакомства, она перешла в сорок восьмой. Потом медленно переросла и его, вынужденная носить пятидесятый. Точно помню эту разочарованную мордочку, когда Катарина впервые это поняла: мать еще в детстве вбила ей в голову, что пятидесятый размер и выше — это уже только для толстух, которые на все махнули рукой. Тем не менее, она по-прежнему полагала, что это не конец света, и если только сядет на диету, все еще можно исправить. Что в общем-то правда, однако конкретно Катарина с диетами была обречена на провал, слишком уж любила покушать, и желательно побольше да поплотнее. А когда и пятидесятый размер стал слишком мал, она словно пересекла магическую черту: если до того она хоть иногда задумывалась, наелась она или скушать еще кусочек, теперь Катарина отбросила все сомнения и принялась объедаться без всякого стеснения. Она все так же продолжала жаловаться, ой, я такая толстая, ой, я ни во что не влажу — но теперь словно смеялась над собой и всем светом. Если ее раскормленное пузо ну никак не втискивалось в джинсы, она хмыкала и покупала штаны на размер больше. Сперва это ей требовалось раз в шесть недель, потом примерно раз в месяц.
Цифра 100 не то что не стала порогом — Катарина перескочила через этот порог, в упор его не заметив. Сейчас она носит только крупногабаритные шмотки этак пятьдесят восьмого размера или больше, в обычных магазинах таких в принципе не бывает, приходится заказывать в Сети. Катарина всегда старает одеваться стильно и аккуратно и отлично знает, как не выставлять напоказ свои жирные телеса и при этом оставаться роковой соблазнительной красоткой. Иногда она вслух удивляется, как это я не ставлю ей на вид, что она такая толстая. А с чего это мне быть против, если у Катарины выросли самые завораживающие и притягательные округлости, каких я ни у какой другой женщины не найду!
Вскоре позади остался и вес в сто двадцать кило, и моя любимая выглядела лучше прежнего. Я восхищался ее колышущимся круглым пузом и разбухшими сиськами, напор которых с трудом сдерживал лифчик. В постели у нас, по-моему, шло тем лучше, чем больше Катарина толстела. Перед этим она предпочитала как следует покушать, чтобы потом, отдуваясь от пережора, лежать на спине, разбухшим пузом кверху, пока я бы гладил его. Мне это было только в удовольствие, единственная сложность — как бы самому не дойти раньше, чем нужно. Я сперва поглаживал ее раздувшийся живот, мягко начиная из-под левой груди, сбоку к середине, против часовой стрелки, оглаживая мягкое сало, под которым скрывался туго набитый желудок. Катарина потихоньку расслаблялась, часть съеденного перетекала в следующий отдел пищеварительной системы, и пальцы мои переходили к каверне ее пупка, все так же кружа против часовой стрелки, чтобы поспособствовать перевариванию пищи. Катарина урчала от удовольствия, мои круги становились все шире, я беззастенчиво лапал складки сала у нее на боках — просто наслаждением было вот так вот погружаться в ее жиры, мягкие-мягкие под нежной бархатистой кожей, — и через некоторое время она стискивала мою ладонь и раздвигала ноги так широко, как только могла, а я, более чем готовый, тут же входил на всю длину, утопая в ее массивном пузе как в подушке, и буквально пары мощных толчков хватало и мне для разрядки, и ей для взрывного завершения.
Катарине очень понравилось заниматься любовью на полный желудок, поэтому она предпочитала объедаться почаще. Естественно, от этого вес только рос. Неделю назад, когда мы отбывали на курорт, весы показывали сто сорок кило. Думаю, сейчас в ней уже сто сорок пять, вдвое больше, чем когда мы впервые встретились.
Налопавшись, Катарина снова лежит на песке пузом кверху. Потянувшись, жалобно сообщает:
— Если так и дальше пойдет, я стану толстой как бочка. — Качнув туго набитым пузом, просит: — Ты не мог бы погладить, а то прямо распирает изнутри?..
Разумеется, она знает, что я не откажу ей в том, чего хочу сам. Так что отправляю в покорно открытый рот Катарины пирожное и принимаюсь кругообразно оглаживать ее массивные, раздувшиеся, мягкие жиры…
Прислано: Гонгофер

Подарок для босса

С МОИМ БРАТОМ НЕ СОСКУЧИШЬСЯ

Случай на даче с тетей