такой дорогой подарок чужому человеку?
Дан пожал плечами.
— Сам, честно говоря, объяснить не могу, — признался он со смущенной улыбкой. — Просто я после обеда только о вас и думал.
Взгляд Беллы пробирал до самых печенок: с одной стороны, ответ ей понравился, но с другой — такой роскошный подарок незнамо от кого…
— Вы в этом совершенно уверены? Или просто собираетесь подкупить меня и все такое? — Голос ее похолодел.
— Подкупить вас?! — Дан непритворно удивился, Белла увидела это и успокоилась, а до него внезапно дошел второй смысл ее фразы и его подарка: — О… нет, нет, нет, ни за что, совсем нет, я… я… я…
Белла коснулась его руки.
— Все в порядке, — заверила она. — Теперь я вам верю.
Дан с облегчением улыбнулся.
Повисло молчание — неловкое, но он не знал, как его прервать, и ему повезло, что это знала Белла.
— Ну так что, по чашечке кофе? — улыбнулась она.
— О, с удовольствием! — ответил Дан, пожалуй, даже слишком лучась таковым.
В «Старбаксе» оказалось, что под «чашечкой кофе» Белла имела в виду две больших порции горячего шоколада со сливками и мармеладом, к которым прилагался солидный ломоть шоколадно-карамельного торта. Себе Дан заказал просто черный кофе. Они сидели друг против друга на больших кожаных кушетках. Дан не сомневался, рискни Белла довериться обычному стулу — она либо сломала бы его, либо застряла; под ее весом и кушетка-то угрожающе затрещала.
С часик поболтав о том о сем, они выяснили, что друг другу довольно-таки нравятся, и вскоре перешли на «ты». С тортом Белла расправилась очень быстро, так что Дан заказал ей еще кусок — и еще чашку горячего шоколада, чтобы запить десерт. Девушка с улыбкой поблагодарила его, но выглядела несколько смущенной.
— Что не так? — спросил Дан, заметив это.
— Ну, — начала она, — просто… Мне так никогда не похудеть, если и дальше буду запивать торты шоколадом.
— Хочешь знать, что по этому поводу думаю я? — усмехнулся Дан, и когда Белла кивнула, продолжил: — Живем мы лишь однажды, так зачем же отказывать себе в столь невинных удовольствиях? А кроме того, ты прекрасна, такая, какая есть, и лично я ничего бы в тебе не менял, — твердо проговорил он.
Твердость эта явно удивила девушку, но она благодарно кивнула.
— И все же поверить не могу, что мы знакомы едва час, а ты уже такое обо мне говоришь.
— Это простое наблюдение, которое озвучил бы тебе всякий, находящийся в здравом уме, — улыбнулся Дан, и комплимент его ей, похоже, пришелся по сердцу.
У выхода из кафе они остановились.
— Мне уже пора домой… автобус вот-вот будет, — нерешительно проговорила Белла.
— Ну дай я тебя хоть до остановки провожу, — решил Дан.
И они неторопливо зашагали по улице. Белла любовалась подвешенным к браслету лебедем, потом внезапно взглянула на Дана и взяла его под руку. Он, удивленный, но нисколько этим не расстроенный, улыбнулся в ответ и стиснул ее руку — мягкую-мягкую; а еще мягче был бок ее громадного пуза, к которому теперь прижималась его рука. Даже сквозь плащ и футболку он чувствовал, какая она теплая и мягкая. Возбуждение быстро охватило его, но Дан сумел скрыть его последствия, спасибо длинной куртке.
— Вот моя остановка, — вздохнула Белла.
Дан не без сожаления отпустил ее руку и развернулся лицом к девушке.
— Телефончик хоть дай, — попросил он.
Достали мобилки и быстро обменялись номерами.
— Э… а как насчет того, чтобы завтра вместе поужинать?
— Согласна! — тут же отозвалась Белла.
— Чудесно, — обрадовался он. — Я за тобой после работы заскочу. Ты завтра так же до полседьмого?
— Да, только я не хочу идти в рабочих одежках. Лучше давай в семь, тогда я успею переодеться и попудрить носик, — улыбнулась она.
— Конечно, — ответил Дан. — Итак, завтра.
Краем глаза Белла заметила, что ее автобус вынырнул из-за угла и через минуту будет здесь.
— Дан…
— Да?
— Спасибо за подвеску. Мне такую красоту еще никто не дарил.
Он и ответить не успел, а девушка уже прижалась к нему и мягко поцеловала в губы. Громадное пузо едва не смело его с места, словно таран, но вкус… вкус ее губ был потрясающим — шоколад с легкой примесью малиновой губной помады. Взгляды их соприкоснулись… и Дан перестал сдерживаться. Прямо там же на остановке они вжимались друг в друга, Дан пытался обнять ее всю — куда там, размаха рук не хватало. Ее мягкий-мягкий живот тяжело вздымался, обволакивая его, он пытался вжаться в нее еще сильнее, погружая обе руки в складки ее плоти на спине, сквозь плащ, все теснее и теснее — но габариты пуза препятствовали слишком тесным объятиям, оно попросту было чересчур объемистым. Ладони его скользнули пониже «талии», к бокам и задней части, разумеется, обнять ее там он и подавно не мог, но сгребал полные горсти мягкой плоти, сжимая и стискивая пышное тело под туго натянутой тканью, а ее язык тем временем исследовал внутренность его рта. Под напором ее пуза он вынужден был податься на шаг назад, но она сама сделала шаг вперед, все ее тело колыхалось, раскрытое навстречу его жадным объятиям…
Друг от друга их оторвал лишь звук открывающихся дверей. Тяжело дыша и вцепившись друг друга взглядами, они застыли. Смущенная Белла попыталась пригладить волосы, ее груди и громадное пузо тяжело вздымались и опадали.
— До завтра, — одновременно сказали оба и рассмеялись. Белла снова поцеловала его — увы, теперь уже легонько, чтобы снова не увлечься, — но не упустила случая потереться об него массивным пузом.
Потом она развернулась и вошла в автобус, махнув на прощание; Дан готов был поклясться, что под ее тяжестью автобус заметно качнулся. Она послала ему воздушный поцелуй, автобус закрыл двери и укатил прочь.
На обед Дан вырваться не успел, с девяти утра в конторе был полный аврал — вся группа трудилась как проклятая. К половине седьмого Дан был выжат как лимон. Он специально задержался на работе: во-первых, Белла будет готова лишь к семи часам, во-вторых, вчера он ушел раньше, а это надлежало компенсировать. Но закрыв день, Дан завершил работу, схватил куртку и метнулся в уборную. В сумке у него имелась чистая рубашка, которую он и переодел, предварительно умывшись и слегка побрызгав туалетной водой. Покинув контору, он снова расположился на вчерашней скамейке. Сегодня внимание его было сосредоточено не только на главном выходе из МакДональдса, но и на боковом, откуда вчера появилась незамеченная им Белла. И вот часы на запястье Дана пискнули — девятнадцать часов ровно, — и спустя три тысячных секунды боковая дверь открылась и наружу выступила Белла.
Ослепительная. Даже больше, чем вчера. Светлые волосы она слегка подвила, тени под глазами сегодня были несколько темнее, отчего глаза на ее пухлом лице сияли роскошной синевой. На девушке было платье — вишнево-красное, плотно облегающее внушительные формы. Руки оставались обнаженными, плечи прикрывали лишь две пары лямок — одна поддерживала платье, вторая относилась к бюстгальтеру. Большого декольте покроем платья не предполагалось, но груди и без того распирали тонкую ткань парой внушительных округлостей, опираясь на верхнюю часть живота. Впрочем, последнему это удавалось куда как лучше, платье не могло скрыть, что колышущееся при ходьбе пузо Беллы разделено на две солидные складки, и нижняя свисает до середины бедра. Сегодня ни брюки, ни плащ не скрывали истинную ширину бедер девушки; от малейшего движения ее белая плоть шла волнами, особенно хорошо это было видно ниже подола платья, на пышных коленках и округлых лодыжках Беллы.
Взгляды их встретились, девушка широко улыбнулась и радостно ему махнула; Дан расплылся в ответной ухмылке и бросился навстречу. Они замерли в метре друг от друга, чувствуя, что как-то все развивается очень и очень быстро — ведь они лишь второй раз видят друг друга, до чего бы там вчера ни дошло.
— Э… — Дан кашлянул, Белла хихикнула. — Ну… ты выглядишь просто потрясающе, Белла, правда.
Она смущенно потупилась, щеки чуточку порозовели.
— Спасибо. Как-то странно все это, тебе не кажется?
Дан пожал плечами.
— Сам об этом весь день думаю. Но вот теперь мы здесь… а я совершенно не готов к тому, что будет дальше.
— Как тебе кажется, ничего, если я за нас обоих приму решение? В смысле, прямо сейчас? — спросила Белла, машинально поигрывая подвеской на браслете.
— Конечно, а какое решение? — спросил Дан.
Вместо ответа она подалась вперед и притянула его к себе, жадно накрыв губами его губы и вжимая его в изобильную себя, в свое внушительное пузо и пышные груди, чувствуя его ищущие руки на своих плечах и боках, на складках «талии» и обширных бедрах, чувствуя, как в нижнюю складку ее пуза, завлекательно трущуюся об его тело, упирается нечто волнующе твердое. Через пару минут Белла прервала поцелуй, но осталась в объятиях Дана, да и сама не размыкала округлых рук.
— Я подумала, какой смысл снова водить осторожные хороводы друг вокруг друга и терять целый день? — объяснила она. — Уж лучше начать сегодня сразу с того, на чем остановились вчера.
Дан кивнул, говорить он был не в состоянии — подумать только, он обнимает (насколько хватает рук) эту роскошную женщину, весь вжимается в ее колоссальное мягкое чрево! Какие уж тут слова… Губы их снова встретились, языки соприкоснулись, в громадное пузо вжался тощий и подтянутый живот, а тяжелые груди уперлись в мускулистую грудную клетку.
Полторы вечности спустя поцелуй все же прервался. Оба задыхались, но руки Дана все так же жадно блуждали по ее роскошному мягкому телу, не в силах расстаться с этими восхитительными пышными складками. Особенно его завораживало ее пузо, громадное, роскошное, массивное, величественное чрево; запустив обе руки под нижнюю складку, он попытался аккуратно его приподнять — и Белла расхохоталась, глядя на его озадаченную физиономию.
Не задумываясь, как это звучит, Дан выпалил, восхищенно и озадаченно:
— Да сколько ж ты весишь-то?
У Беллы снова порозовели щеки.
— Дан! Как ты смеешь задавать подобные вопросы! И вообще, ЭТОГО я тебе не скажу, потому что ты решишь «это ж надо до такого себя довести»!
Она попыталась отодвинуться, но он снова сгреб ее в охапку и поцеловал, крепко и горячо.
— Нет,

Насоска

Моя ненасытная жена

Случай на даче с тетей