к окну, смотрит вслед убегающему Сашке.
— Собаки вокруг, — отвечает еле слышно, — хозяева уехали, собак оставили.
— Что?! — Сергей кричит, срывая голос.
На пороге появляется Ромка. Он без рубашки, приднестровец впервые видит его голые плечи, покрытые уродливыми шрамами.
— В чем дело?
Димка кивает на Сергея и выбегает из дома. Ромка переводит на того яростный взгляд. Подходит ближе, улыбается по-волчьи.
— В чем дело, я спрашиваю? — в голосе опасное спокойствие.
— Это же твой реб… ребенок, — Сергей глотает окончания.
Он боится Ромку. Того боятся все.
— А, вот ты о чем. Ну и что. Мой ребенок — что хочу, то и делаю. Лишний рот мне ни к чему.
Отходит к костру, прикуривает папиросу. Сергей бросается к нему, бьет локтем в спину. Руки, руки, где вы, когда так нужны?! Ромка оборачивается, хватает его за горло, прижимает к стене, врезает коленом в пах. Сергей жмурится от боли, изо всех сил стараясь не закричать.
— Если бы ты не был мне нужен, — Ромка шипит прямо в лицо, — давно бы грохнул, щенка.
Бросает на подстилку, где подросток скрючивается от боли. Курит, глядя на Сергея сверху.
— Я уйду от тебя, — говорит мальчик.
— Куда? — смеется Ромка. — Кому ты нужен? Тебя же нет. Ты — никто. В детдом пойдешь? Ну-ну.
От первой папиросы прикуривает вторую, наливает водку в стакан, протягивает приднестровцу.
— Пей, легче станет.
Поводит плечами, красуясь шрамами.
— Знаешь, откуда? Ножом резали за то, что не давался. Думаешь, ты выдержишь? Ты же маменькин сынок.
Сергей пьет с отчаянием, понимая, что Ромка прав. Ему некуда податься. Он не выдержит. С ненавистью провожает взглядом изуродованную спину. «Убью сволочь» — бессильно решает он и проваливается в тяжелый сон.
Две недели Сергей только и делал, что спал, пил и ел. Зинка выходила из комнаты в туалет и помыться. Для этого Ромка их всех выгнал на улицу
— Увижу, что подглядываете — убью, — буднично обещал он.
Однажды Ромка уходит, забрав с собой мальчишек.
Сергей стоит на крыльце. Вокруг ярким пламенем горит сентябрь. Старый дом на отшибе, откуда уехали хозяева, никому не интересен, кроме бродячих собак.
— О чем задумался? — Зинка подошла неслышно и Сергей вздрогнул от неожиданности.
— Куда они ушли?
— Ромка? Так ты же сейчас не работник, а жрать хочется. Мальчишки неделю какого-то индюка пасли, вот Ромка и пошел его… обрабатывать.
Она обходит его со спины, оказывается очень близко. Волосы белые. Пушистые и мягкие. Легкий ветер бросает пряди в лицо подростка. Она красива какой-то кукольной, ненастоящей красотой.
— Обрабатывать? Это как? — удивляется Сергей.
— И вправду, маменькин сынок, — она смеется совсем по-взрослому, — как-как, замочат в подворотне и всех делов. У Ромки опыт большой.
Сергей мотает головой, но после убитого ребенка не удивляется ничему. Ромка-зверь, хотя сам любит повторять, что хуже зверя, потому, что человек.
— А ты знаешь, что ты очень красивый? — Зинка обнимает его за талию и прикладывает голову к его груди
Сергей на мгновение цепенеет, а потом утыкается носом в белобрысую макушку. Забинтованными руками осторожно обнимает за плечи.
— Пойдем, — тянет его за собой, — я тебе кое-что покажу.
Девушка смеетсянизким грудным смехом.
Заводит в их с Ромкой комнату, где груда тряпья покрыта подобием простыни. Несильно толкает в грудь, показывая: «Ложись», и закрывает комнату.
— Ты, главное, ничего не бойся, — шепчет так, что у Сергея звенит в ушах, — я все объясню.
Целует медленно, так, как никогда не целовала Марта, которая все время стеснялась. Сергей открывает рот, пуская внутрь мягкий настойчивый язык. В голове становится пусто. Ее рука поглаживает его сквозь ширинку, он чувствует, как под опытной ладонью наливается силой. Проворные пальчики быстро расстегивают замок, аккуратно оттягивают резинку трусов.
— Надо снять, — говорит она, оторвавшись от его губ, — а то испачкаешь.
Сергей возвращается в реальный мир, кивает в ответи она быстро освобождает его от лишней одежды. Опять прижимается к губам, ласкает рукой.
— А ты везде красивый, — выдыхает прямо в рот.
Впервые в жизни Сергей кончает рядом с женщиной. Кусает губы, пытаясь сдержать стон.
— Не стесняйся, — говорит Зинка, — никого нет.
Кажется, он даже потерял сознание на несколько секунд.
— Понравилось? — она игриво смотрит на него. — Это только начало.
— А как же Ромка? — спрашивает Сергей.
— Ну, ты же ему не расскажешь.
Девушка перебирает его волосы, целует закрытые глаза, расстегивает рубашку. Ласки становятся все настойчивей, внутри подростка опять зажигается пламя. Она спускается губами по гладкой груди, нежно целует соски, заставляя его вздрагивать. Встает рядом на колени, скидывает платье, под которым ничего нет. Сергей смотрит на тяжеловатые груди, чуть выпирающий живот, треугольник светлых волос.
— Да, очень красивый, — он слышит эти слова снизу. Оттуда, где клокочет вулкан.
Ее мягкий язык…
Сергею кажется, что через него пропустили двести двадцать вольт. Она перекидывает ногу через его бедро и садится, впуская подростка внутрь.
— У тебя руки болят, — говорит девушка, прижимаясь обнаженной грудью к его, — лучше я буду сверху.
Он не слышит и не понимает, что она ему объясняет. Ощущение влажного тепла сводит с ума. Он дышит часто, прерывисто, на лбу выступает испарина. Зина медленно двигается не отрывая от него взгляда. Кончиком языка, как кошка, слизывает капельки пота с верхней губы. Сергей вздрагивает в очередном приступе наслаждения, Улетая за грань реальности, стонет в ее приоткрытые губы.
— Молодец, — прикасается языком к губам, — завтра повторим. Одевайся, а то пацаны скоро придут.
Сергей медленно возвращается в настоящее, после нескольких секунд пустоты в голове, чувствует, как спадает громадное напряжение последних дней. Ему легко и приятно. Неожиданно он понимает, что влюбился в Зинку, о чем тут же ей и сообщает. Она улыбается в ответ, ерошит его волосы:
— Только никому об этом не говори.
Ромка возвращается через час, бросает на подростка странный взгляд. Выгружает продукты и водку, запирается с Зинкой в комнате. Сергей подскакивает к двери, пытается подслушать. После того, что там произошло, он считает себя вправе знать, о чем они шепчутся.
— Ну? — спрашивает Ромка.
— Все нормально, — отвечает Зинка, — через месяц все будет готово.
— Это хорошо. Холода скоро. Не хочу мерзнуть бобиком, как прошлой зимой.
Он долго моется на улице в ведре, раздевшись по пояс. Сергей видит, как вода приобретает розоватый оттенок.
— Здоровый конь попался, — бормочет Ромка.
Мальчишки разводят костер, готовят курицу, разливают водку. Остаток денег вожак прячет.
Ромка подходит к Сергею со стаканом в руке.
— Пей, молдаванин. Тебе надо. Только не переборщи, а то завтра тяжко будет.
Зинка выходит из комнаты красивая, как кукла, садится рядом с Ромкой, уютно устраивается под его рукой. Сергей втягивает голову в плечи, выпивает водку. На голодный желудок сразу пьянеет, смотрит на свою нечаянную любовницу хмельными глазами, глупо улыбается. Ромка перехватывает его взгляд, ухмыляется с папиросой в зубах, прижимает Зинку крепче к себе. Широкой ладонью накрывает ее грудь, проникает за ворот платья, поглаживает соски. Сергей вспыхивает, отводит глаза.
— Ты ешь, парень, ешь, — советует Ромка, — а потом спать иди.
Мальчишки перепились, Сашка блюет в огороде, матерится и стонет. Димка спит, засунув одну руку в штаны. Странно, но Сергей ни разу не видел Ромку пьяным.
— Эх, — весело говорит тот на следующее утро, — тряхнем стариной.
Разламывает лезвие надвое, потом еще раз, разминает пальцы и подмигивает Сергею.
— Давненько я сам на такие дела не ходил. Да вас, ослов, кормить надо.
— Димка, Сашка, — орет в открытое окно, — хватит дурью маяться. На вокзал пойдем. На рынке вас, мудаков, спалили.
Мальчишки влетают гурьбой в комнату, смотрят на него горящими глазами. Поразительно, но они любят его, как отца или старшего брата. Димка опять хлюпает носом. Ромка внимательно осматривает его.
— Если удачно сходим, купи себе обувку. А то сдохнешь зимой, как Петька.
Подходит к Сергею, присаживается на корточки, осматривает руки.
— Больно? — спрашивает без заботы в голосе.
Сергей мотает головой.
— Это хорошо. Я тут проконсультировался кое с кем. Через пару недель буду повязки снимать, лекарств тебе куплю. Береги руки, чемпион.
Хлопает подростка по плечу и, окруженный галдящими пацанами, выходит из дома.
Сергей остается сидеть в углу, положив забинтованные ладони на колени и прислонившись затылком к деревянной стене. Закрывает глаза, останавливает время внутри себя. Ему больше не снится мать, он начинает забывать ее лицо. С усилием вызывает в памяти материнскую улыбку, на миг проваливается в дрему. Просыпается от того, что кто-то расстегивает ему рубашку. Зинка сидит перед ним на коленях, заманивая омутом зеленых глаз.
— Пойдем со мной, — кивает в сторону комнаты.
Окно завешано драным одеялом, отчего в комнате полумрак.
— Раздевайся, — обвивает сзади руками за талию, проворно расстегивает ширинку.
Помогает раздеться полностью. Он чувствует, как к спине и ягодицам прижимается горячее женское тело. Она оглаживает его по груди и животу, шаловливо перебирает волосы на лобке. Сергей коротко постанывает.
Девушка обходит со спины, оказывается перед глазами, кладет руки на плечи, перебирает пальцами у основания шеи. Наклоняет к себе его голову, прижимается губами к губам. Он чувствует тепло между их животами.
— Ты такой красивый, — отстраняется от него тогда, когда он уже почти готов кончить, — надо уметь этим пользоваться.
Отходит спиной к постели, ложится, разметав по грязной простыне белые волосы.
— Иди сюда.
Ей 18 лет. Три года назад Ромка забрал ее, измученную насилием, из детского дома. Она попала туда после того, как умерла ее мать, и вечно пьяный отчим решил, что восемнадцатилетняя девочка сможет заменить ему женщину. Соседи услышали ее крики, когда Зина рожала в первый раз.
Сначала Ромка хотел отправить на трассу, но, заглянув в перепуганные глаза, понял, что незачем было ее для этого вытаскивать. Ее надолго не хватит. Смотрел на нее по ночам,

Всей семьей на рыбалку

Как зять тещу ебал

Семейные игры