Наташ?
Тем временем у Натальи началась обычная истерика. Она ревела, глотая слёзы и слова. Но смысл был следующим. Вова, терзаемый неразделённой страстью, ничего лучше не придумал, как разыграть спектакль с помощью некоего (уфф, это от Петровича) субъекта. Результатом стало падение Натальиных бастионов, и чуть было не свершилось самое страшное, а именно предоставление телесных девичьих возможностей наглому сценаристу и обманщику.
Блин, может Вова всё-таки опьянел? А может поцелуи Натальи вскружили ему голову? Какого чёрта с ним произошло?!
Пока Петрович перебирал в голове варианты, в дело вступила Валя! В дело вступила Валя выпившая, возбуждённая недавним сексом и оскорблённая невиданным поступком. Вова был не медленно взят за грудки и прижат к стене. Ей Богу, Петровичу показалось на миг, что Вовчика сейчас просто поднимут и начнут трусить, выбивая правду! До того у Валентины был решительный вид. Стало понятно — Вове хана. Петровичу, между прочим, тоже, уж Валентина сейчас вытрусит из него всю правду. А посему Петрович не стал дожидаться развязки и мелкими шажками стал отступать в номер.
И быть Вове трупом, если бы его не спасла Наталья:
— Валечка проводи меня в номер, пожалуйста.
Валентина посмотрела на подругу и отпустила Вову, который с шумом опустился на пол:
— Пойдём, пойдём, — помогая Наталье Валентина, однако, обернулась, и зыркнув на правдолюбца, предупредила, — сиди у Петровича. Я сейчас вернусь, и мы ещё поговорим.
Не то, что Вова послушался, у Петровича самого не возникло желания, куда-либо двигаться. Так они и расстались, Валентина повела Наталью в номер Вовы, ещё бы там были все алкогольные лекарства от истерики. А Вова понуро прошагал за Петровичем в его номер.
11.
— Ты что, совсем сдурел? — Петрович вне себя, — Какого хрена ты язык распустил?
Вова молчал и кивал, со всем соглашаясь. Бес попутал, говорит, уже лёжа на Наталье, в порыве страсти в купе с идиотским приступом благородства, он поведал свой фее всю степень своей могучей любви. Как следствие последовала меткая пощечина. Дальше просто, Вова постыдно бежал к Петровичу, но как уже отмечено, был, настигнут и отомщён.
— Точно про меня ничего не сказал?
Вова отрицательно и утвердительно замахал головой. Не до конца веря в искренность Вовы, Петрович решил воспользоваться оставленными вещами Вали, она увела Наталью, как была, замотанная в полотенце.
— Сиди здесь, — Петрович собрал Валькины пожитки, — пока не позову, не суйся туда.
Шагая по коридору, Петрович здраво рассудил, что неплохо было бы быть поближе к женщинам. Пустят его, или прогонят, он не знал, но всё равно шёл.
Его долго не пускали. Петрович стучал в дверь каждую минуту, каждый раз теряя свой пыл. Хрен его знает, может, они там ножи точат, два. По одному на каждого клоуна, на Вову и Петровича. Почти собравшись восвояси, Петровичу открыли.
— О, Петрович, ты как раз вовремя, — Валентина затащила его в номер, где за столиком с рюмкой в руках сидела Наталья. Кстати так и не прикрывшая своего по сути обнажённого тела.
— Вот Натаха, — Петровича вытолкнули вперёд, — вот настоящий мужик. Не чета твоему козлу. Петрович, ты же настоящий мужик?
Ну как бы да. Настоящий. Петрович это знал. Непонятно было другое. Когда Валю так успело развести. Она была натурально пьяна. А ещё она была в его полотенце. Эхх, Вова, Вова. Сейчас бы все трахались. Вова запланировано. Петрович от души. Ну, какого рожна он язык развязал?
Здесь делать было нечего. Женщины от всего сердца бухали. Как следствие через минут двадцать, они просто уснут. Петрович засобирался к себе в номер. Надо же было Вову как то на ночлег устраивать. В его номере сегодня кровать будет занята, да и не пустят.
— Ладно, Валюш, пойду я.
Чётким и понятным жестом его остановили, развернули к себе и предъявили:
— Куда?
Куда, куда. На кудыкину гору.
— Останешься. Натаха, Петрович будет пить с нами.
Натаха только попыталась улыбнуться, блин, она тоже готовая. Елки, да когда ж они успели? Или уже были? Одним словом Петровичу не дали опомниться, как в руке у него оказалась рюмка.
— Петрович, с тебя тост.
Он хотел сказать что-нибудь успокаивающее, но запнулся. Было с чего. Перед ним, расплылись две девы. Наталья на диванчике вальяжно развалилась, и её пеньюар позволял рассматривать её торчащие соски. А Валентина на кровати, в гостиничном полотенце, больше открывающем, чем что-либо прикрывающем. Дамы пили водку. Валюха чистую, из рюмки. Наталья смешанную с соком, из бокала. Две почти раздетые и пьяные мадмуазели ждали тоста.
— Кхм, ну что можно сказать сейчас, — Петрович кашлянул, — не все мужики сволочи. И Вовку тоже можно понять. Да, натворил. Не без этого. Однако предлагаю его простить.
Валентина вскочила. Всё, пронеслось в голове у Петровича, переборщил. Но в этот вечер звезда сияла над головой Петровича и более не над кем. Решительно подойдя к тостующему, совершенно не обращая внимание на задравшееся полотенце по самое не хочу, Валентина впилась в мужские губы:
— Наташ, он не только классный, но ещё и благородный. Петрович, сегодня пьём за тебя. На брудершафт!
Уфф, отлегло. Петрович выпил с Валентиной, следом получив долгий протяжный засос. Аж задохнулся.
— Наталья, теперь ты с Петровичем на брудершафт.
— Валечка удобно ли, я… — Наталье не дали договорить, насильно поставив на ноги напротив классного и благородного Петровича.
— Натаха, ты меня уважаешь?
Бедная Натаха коротенько кивнула, сплела руки с Петровичем и бахнула рюмку чистой водки. Ломать девочку Петрович из себя не стал. Как только Наталья проглотила беленькую, он заграбастал её в объятья и крепко поцеловал.
Ему понравилось целоваться с новой женщиной. Ему вообще всё нравилось. Надо же, на пятом десятке жизни Петровичу обломился такой вечер в такой необычной компании. А делов то было всё ничего. Померзнуть лишний раз, подраться с Валькой, схлопотать по заднице, в помощь Вовин язык без костей. И вот он стоит напротив двух баб, и пьёт на брудершафт уже третий заход.
Естественно Валюха позволяла себе уже больше, чем непеременный поцелуй. Руками шарила по ширинке Петровича, и тёрлась об него грудью, с которой окончательно слезло полотенце. Алкоголь несколько остудил стеснительный настрой Натальи. Нет, она, конечно, не вела себя как подруга, и скромно опускала глаза на Валькины вольности, но не отходила и позволила Петровичу на третьем брудершафте облапать свою попу.
Как так получилось, что Петрович оказался в горизонтальном положении под Валей, он и не заметил. Разгорячённая алкоголем, а по сути готовая Валентина, хотела секса. Петрович тоже хотел. Первые минуты лобзаний с Валюхой, он ещё поглядывал в сторону Натальи, которая расположилась на диванчике, а потом плюнул. Какого чёрта, чай не маленькая, было бы невмоготу, остановила бы, или ушла б.
Пока Петрович думал о приличиях, Валентина устроила Петровичу сюрприз. Ему, конечно, приходилось испытывать на себе минет, однако, по правде сказать, не жизнь не женщины особо не баловали его этой лаской. Так что зрелище поглощения Валентной члена быстренько выкинула остатки совести, подглядывающей Натальи, и полностью завлекло всего Петровича.
Валентина попыталась было его раздеть, Петрович и сам был не против, но тут бы всплыло предательское лиловое пятно на его заднице. Потому пришлось тактично предложить приглушить свет, под вывеской «мы же не одни». Валентине было откровенно по херу, а вот Наталья услышала дипломатию и поменяла свет люстры на маленький ночник. Ободрившись наступившим интимом, Петрович решил перевернуть Валю на спинку. Но не тут было:
— Не, то ты меня драл. А сейчас я тебя буду.
А я чё, против што ли. Да ебите как хотите. Петрович раскинул руки и с удовольствием стал наблюдать, как на его насест размещается такая шикарная курочка. Валька поправила член и с уханьем, ну точно курица, опустилась. Как же красиво прыгали её сиськи! Ох и красиво же это было братцы! Петрович решил поиграть и стал ловить то один сосок, то другой. А Валька зараза раззадорила его, смочив их своей слюной. Соответственно соски стали выскальзывать из пальцев и Петровичу приходилось покрепче сжимать орешки. Ну, Валюхе это понравилось! Она как глаза закатила, да как стала подвывать! Да как впилась Петровичу своим маникюром в грудь его мужескую! Оно конечно больно было и рассердило Петровича не на шутку.
Свалив её со своего пьедестала, Петрович взобрался сверху и стал мстить. Как только мог, как только мог сильно, как только мог, широко расставив Валькины коленки, он драл эту бабу. Ну, Валюхе это понравилось! Ну как она закрутилась под Петровичем, как заёрзала, пошла одним словом в разнос. Петрович не дурак, было уже сегодня, едва не свалила
его на пол. Так что коленками упереться в задницу Вальки, покрепче обхватить бёдра и продолжать драть, драть, драть. Но долго не получилось. От вида беснующей Валентины, присутствия свидетелей, Петрович протрубив отбой, слился в промежность самой шикарной бабы, с которой он спал.
12.
Фуф, Петрович приподнялся с приходящей в себя Валюхи, надо перекурить. Совсем замотала его эта молодуха. А приподнявшись с Валентины, глаза Петровича уставились естественным образом на диванчик. В котором с расширенными, то ли от ужаса, то ли от зноя желания, то ли ещё от чего, сидела Наталья. Но сидела не просто так. Пеньюар был скомкан на стройном теле Вовиной душеньки, одна ручка прикрывала ротик, а вторая застряла между ножек. Вот такая картина маслом.
Так они и застыли, глядя друг на друга. Пока Валентина с шумом и словами «ох, и хорошо же бля» не поднялась на локти, и увидела Наталью. Однако первой заговорила именно Наталья:
— Валя, прости меня, — она судорожно пыталась привести свой гардеробчик в порядок, — ты такая счастливая, а я тут сижу, пялюсь на вас.
В подтверждении своей неуместности, Наталья лихорадочно стала натягивать на себя вещи. Выглядело это нелепо и несуразно. Кофту Наталья не могла одеть, так как не могла попасть в рукав. Колотило её не на шутку. Выбравшись из под Петровича, Валентина подошла к подруге, крепко её обняла и тремя предложениями успокоила Наталью и поставила

Инцест отца и дочери

Как я трахнул подругу жены

Тёща в гостях