Когда стакан был доставлен, Юлька прямо на столе растолкла помадой какую-то таблетку из своей сумочки и высыпала ее в стакан.
— Пей, Ларочка, ты сознание потеряла, нежно заворковала Юлька, дав выпить всю воду мачехе до дна.
— Что случилось?, — слабо спросила Лариса.
— Ты вошла, когда мы разговаривали с Глебом Олеговичем, а потом резко в обморок грохнулась, хорошо тебя поймать успели, но ты все равно подбородком ударилась. Мы прямо разволновались все за тебя.
При этом хитрая стерва смотрела на мачеху, пытаясь понять, что та сейчас думает и, главное, что она помнит.
Но стало очевидно как с выходом из обморочного состояния, мачехой начало завладевать какое-то другое чувство. Взгляд начал скакать с предмета на предмет, с лица на лицо, уголки губ тронула улыбка, глаза стали влажными, а зрачки расширились.
— Опа, таблеточка действует, — удовлетворенно сказала Юлька. — Пошли ее в випку посадим, она посидит в себя придет, а утром ей все сном казаться будет.
Доведя мачеху Юльки до випки, мы всей компанией стали напряженно следить за ее состоянием. Ларису с таблетки развезло окончательно, она смеялась, невнятно шутила сама, потребовала кальян, когда случайно включила встроенный в диван випки медиацентр, начала танцевать, довольно кстати неплохо.
После этого всю компанию отпустило. Глеб Олегович ощутимо расслабился, Саня тоже повеселел.
— Вот это выброс адреналина, — бросил Глеб Олегович и выразительно посмотрел на Юльку — после такого хоть всю ночь кого трахать.
Юлька метнула взгляд на мачеху, но та, что называется, была на своей волне.
— Намек понят. Только пока я весь стол из себя не залью, никто не кончает, договорились?
— А то. Андрей к тебе прежнее поручение, развлекать Ларису Владимировну. Подчиненные идут за мной.
Юлька и охранники поднялись. Выходя последней, Юлька нагнулась ко мне и сказала:
— Андрюш, посиди с Ларочкой. Еще льда приложи ей к скуле. А я потом с Нинкой договорюсь, ну той с моей группы, брюнеткой с большими сиськами. Она тебе отсосет и вообще все сделает. Зад правда у нее растянут, она ж со Ставрополья, она там еще в школе исключительно в него давала, чтобы девочкой замуж выйти, но еще Светка есть, шатеночка, она в него не дает, так что первым будешь, я договорюсь. Только с Ларкой сиди и молчок про все это вообще, хорошо?
И вопрос, что я мог на это сказать? Согласился и проводил взглядом веселую Юльку.
Взглянув на часы, я понял, что время уже полвторого ночи и надо бы проведать свой бар. Поймав официантку, я сторого-настрого приказал ей сидеть рядом с курившей кальян и подпрыгивающей на диване в такт музыки Ларисой, сославшись на Глеба Олеговича.
В бар я успел вовремя, бедная девочка за стойкой отбивалась от посетителя, который требовал ему в узбекскую половину сложный коктейль с поджиганием абсента и последующим вдыханием паров. Проведя в узбекской половине с полчаса, приготовив веселой компании с пяток подобных коктейлей и щедро отблагодаренный, я довольный катил столик с ингредиентами к себе за барную стойку, как вдруг встретил официантку, которая должна была в випке сидеть с Ларисой. Тупая курица поведала, что минут пять назад Лариса накурилась, набесилась и сказала, что хочет в туалет, куда и ушла. Естественно одна, т. к. она, в смысле рассказчица, все же официантка, а не сиделка.
Метнувшись к женскому, я с некоторым расстройством увидел, что он открыт настежь, а набравшись наглости, убедился, что туалет совершенно пуст. В випку она пойти не могла, т. к. путь наш бы пересекся, потому я, холодея, пошел искать Ларису в той части клуба, в которую меня в который раз просили ее не пускать.
Обреченно дойдя до комнаты охраны, я увидел, что она опять открыта. В самой комнате в кресле сидела улыбающаяся Лариса с такой, знаете, повязкой на глаза, в которых в самолете спят, охранники ее часто используют, чтобы ночью поспать немного, т. к. у них в помещениях всегда горит резкий электрический свет.
А вот вокруг Ларисы стояли голые все прежние действующие лица. Причем мужчины уже были с членами наперевес, что называется.
— Пошел отсюда, — попробовал по обыкновению быкануть Белобрысый.
— Пусть остается, — веско сказала Юлька. Глеб Олегович не возражал.
— Пока смотри, как захочешь, присоединяйся.
— Эта п… да старая второй раз мне закончить не дала, чуйка у нее что ли, — прошипела Юлька.
— Чуйка у тебя, подстилка, я спрашиваю?, — Юлька зло дернула мачеху за волосы назад так, что у той запрокинулась голова и приоткрылся рот.
— Тут просто так скучно, даже караоке нормального нет, — глупо ухмыляясь, ответила Лариса.
— Мадам, может пропоете нам здесь и сейчас — подал голос Глеб Олегович.
— Так нет микрофона и текста, и как я читать буду, если я в этой повязке, я не все песни наизусть знаю.
— В здравомыслии вам не откажешь. Вот вам микрофон, пойте — Глеб Олегович подступил к Ларисе и ткнул ей прямо в губы красной набухшей головкой длинного тонкого члена.
— Щекотно — Лариса высунула язык и попыталась им найти готовку возле своего лица.
— Ты, дырка, и парней два раза обламывала. Они так импотентами станут — хрипло произнесла, начавшая заводиться Юлька.
— Готова сосать прощение — брякнула под удивленные взгляды Лариса.
— Вот ты шлюха — протянула Юлька — всегда подозревала, что в бюстгалтерии одни соски и давалки работают.
Лариса поправила волосы, закинув их назад за прелестные ушки с жемчужными сережками, села в кресле прямо и сложила руки на коленках как примерная девочка:
— Не груби мачехе, манденка глупая, — и мило улыбнулась всем окружающим.
Юлька в ярости что есть сил толкнула мачеху вперед, та согнулась пополам в кресле, и одна бретелька платья съехала вниз до локтя, показав под собой розовую бретельку бюстгальтера. Схватив мачеху за волосы Юлька, так же рывком усалила мачеху прямо. С каким-то остервенением стащила у нее с плеча вторую бретельку платья и стянула лиф платья до банта на поясе, заведя его под большую грудь Ларисы в непрозрачном розовом бюстгальтере. Когда Юлька схватилась за бретельку лифчика, за другую бретельку решительно взялся Глеб Олегович, и они почти синхронно отправили белье мачехи вслед за платьем, обнажив два больших висящих гладких полушария с почти отсутствующими ореолами и торчащими крупными ярко-розовыми сосками.
— Ох… ть сиськи, — выдохнул Санек. Член Белобрысого налился так, что наверное хлопнул его по животу. У меня в брюках стало очевидно тесно.
— Спасибо, мне приятно — так же невинно проворковала Лариса.
Юлька поднесла пальчики к мачехиным губам, и та тут же открыла рот и всосала их в себя. Глеб Олегович зажал оба соска Ларисы и оттянул их. Лариса не протестуя продолжала то вбирать, то выпускать Юлькину ладошку, явно показывая как она умеет сосать.
— Соски у нее просто каменные — удивленно протянул Глеб Олегович. Юлька же вынула свою ладонь и буквально натянула голову мачехи на его член. Он тут же взял двумя руками Ларису за уши и начал просто сношать ее в рот, проталкивая свой член куда-то очень глубоко. Лариса тут же одной рукой схватилась за член Глеба Олеговича, а второй начала массировать его яйца, при этом ее светлый с жемчужным отливом маникюр очень пикантно смотрелся на темных волосатых мужских причиндалах.
— Не части, — повелительно сказала Юлька и стянула мачеху с члена, но только для того, чтобы развернуть ее на кресле к Саньку и одеть опять шикарными пухлыми маленькими губкамии на его член. Санек взялся за дело как-то нерешительно, может еще помнил про свой апперкот.
— Не тушуйся, зайка, не давай ей сосать, а трахай ее в рот, — повисла на плечах у Санька Юлька — Она же не я.
Санек попытался повторить настойчивость Глеба Олеговича, но видно, что уверенности для этого у него было маловато.
— Нежный мой, — то ли с укоризной, то ли одобрительно произнесла Юлька и повернула мачеху уже к Белобрысому. Тот ждать не стал и сам, взяв Ларису за затылок и попытался вставить ей свой шланг сразу на всю длину. Вот этим членом Лариса впервые поперхнулась, судорожно попыталась выплюнуть его, закашлялась и судорожно вцепилась руками в ручки кресла, пытаясь отстранить от Белобрысого.
— Аккуратнее, дуболом — рявкнул на него Глеб Олегович, надрачивающий на круг почета Юлькиной мачехи.
Белобрысый вынул член. Лариса продышалась и у нее изо рта свисла на грудь густая тянучая слюна. Юлька крутнула было мачеху ко мне, но видя, что я так еще и не снял брюк, предложила.
— Ребята ложитесь втроем на стол, пусть она вам сосет и дрочит пока, а я ее в это время сзади подготовлю.
— Можно мне повязку снять? — радостно мяукнула Лариса.
— Пока еще не заработала, пока игра продолжается, и ты водишь, — отозвалась Юлька.
Лариса кивком согласилась. Секьюрити втроем развалились на столе, причем Глеб Олегович дальновидно занял позицию в центре, Юлька же так же на кресле подкатила мачеху к ним, опять одела ртом на член Глеба Олеговича и положила руки мачехи на члены по сторонам, которые та с упоением принялась надрачивать. Мне сбоку удобно было смотреть как Ларисины сиськи плющатся о ноги Глеба Олеговича, когда она с утробным урчанием старается поглотить его как можно глубже. Но меня взяла за руку подошедшая Юлька и повела за собой на стул, стоящий за спиной Ларисы.
— Нравится тебе картина, — Юлькина рука нырнула ко мне в ширинку, а потом занялась ремнем на брюках. Я же просунул свою руку сзади между ягодиц Юльки и нащупал пальцами ее мокрую киску, которая тут же открылась мне на встречу. Юлька судорожно стянула с меня брюки, спустила трусы и тут же выгнулась навстречу моим пальцам. Несколько мгновения я продолжал ее трахать двумя пальцами, смотря как Лариса сосет и дрочит, и как Санек, приподнявшись, мнет ее левую грудь. Юлька, благодарно урча, потянулась губами к моим, но тут, вспомнив, про запах спермы из ее рта, так недавно окативший меня, я инстинктивно отстранился. Мое действие не осталось не замеченным.
— Мужики, — иронично произнесла Юлька, — все время норовите в рот спустить, а сами спермы стесняетесь. Не волнуйся, не буду тебя целовать.
Юлька толкнула меня на стул, присела рядом, стащила с меня брюки и трусы окончательно, я скинул туфли,

ПОСЛЕ УРОКА ФИЗКУЛЬТУРЫ

Язык чешется

На море обменялись мамами