найти такую уродину? Неужели во всем театральном не нашлось ни одного хотя бы третьего размера?

У меня пока все. Единственное пожелание — поменьше самодеятельности на съемках. Это про Дзаровского.
Ирина и Павел лежат обнаженные на палубе. Глаза Ирины закрыты, лишь вздрагивают ресницы, Павел любуется ее телом, которое греют солнечные лучи (ремарка автора: чем там любоваться у Трубиной?). Приподнявшись на левом локте, он касается своими губами ее губ. Поцелуй длится долго (ремарка автора: не настолько, чтобы зрители устали), становясь все жарче. Правой рукой Павел нежно обводит контуры любимого тела, накрывает ладонью грудь невесты (ремарка автора: вы, вообще, в курсе, что у женщин должна быть грудь?), обводит пальцами темный кружок соска, проводит ниже, опускаясь к бедрам».
Вот здесь у Дзаровского создалось стойкое ощущение, что Вася из Крыжопля накануне пересмотрел Эммануэль.
«Ирина, тихо постанывая, чуть выгибается в спине, подаваясь телом навстречу его языку. Павел ласкает ее шею, покрывает нежными поцелуями живот, раздвигает бедра…»
Стоп, — решил Влад, — вот здесь надо выпить. По-трезвому это читать сложно, не то, что сыграть.
«… раздвигает бедра. Ирина стонет все громче, он закрывает ее губы своими, целует со все возрастающей страстью (ремарка автора: какая у поляка может быть страсть?!!). Не прерывая поцелуя, устраивается между ног невесты. Она обхватывает его бедра своими ногами (ремарка автора: я вас предупреждал. Здесь должны быть НОГИ. А что у Трубиной вместо этого?). Размеренно двигаясь, он подводит любимую к крайней точке напряжения, и они не слышат, как плещется вода, когда на поверхности показывается отвратительная акулья голова (ремарка автора: вы хотите сказать, что то, что у вас лежит в подсобке — это акулы?).

Яхту сотрясает сильнейший удар, Ирина скатывается к левому борту, хватается за поручни и громко кричит:

— Спаси-и-и меня, Паша. Помни, я ведь люблю тебя-я-я. Я ждала тебя с армии, я хранила тебе верность. Спаси меня, Паша.

Павел вскакивает на ноги (ремарка автора: тут вам, конечно виднее, но я взял бы его крупным планом. Хотя, не уверен, что у Дзаровского есть, что показывать)… «.
«Ну, Вася, — мстительно подумал каскадер, — ты, блин, не жилец»
«… Павел вскакивает на ноги, бросается за любимой, пытается вытащить ее из воды (ремарка автора: здесь не буду врать — единственное, что у Дзаровского подходит для этой сцены — бицепсы). Титаническим усилием рвет ее тело вверх, и на палубу падает верхняя половина Ирины. Кровь стремительно заливает палубу (ремарка автора: про вишневый сироп я уже писал. Слышал, что в Голливуде используют кукурузный) и Павел завороженно смотрит на это зрелище. Вода вокруг палубы приоретает красноватый оттенок, на поверхности показывается голова акулы, из ее пасти торчат ноги Ирины (ремарка автора: я, конечно, понимаю, что это будет муляж, но, может, вы хоть здесь сделаете НОГИ). Ко второму борту приближается треугольный плавник…»
Дзаровский аккуратно свернул листочки со сценой № 280 и с садистским наслаждением порвал в клочья, представляя на их месте Васю из Крыжопля.
Сквозь гостиничные окна уже светило веселое приморское солнце, разгоняя собой свинцовые тучи. Стоило договориться с администрацией по поводу номера, обзавестись жизненно необходимой мелочевкой, оставшейся в Москве, и убить сценариста.

Влад прикрыл Верочку покрывалом, заложил за розовое ушко беленькую прядку и легонько дунул на челку. Белокурые волосы трогательно рассыпались и девушка распахнула глаза:

— Ой… Владислав Казимирович, я храпела? А что, пора репетировать? Я сейчас, мигом.

И попыталась спрыгнуть на пол. Влад усадил ее обратно.

— Не переживай. То, что наваял Вася я и без репетиции смогу. Ложись на кровать, выспись.

Верочка обиженно хлюпнула носом вслед каскадеру. Легко сказать — не переживай. Еще легче — выспись. А ей, может, хотелось переживать. Ей, может, репетировать хотелось. Подольше, чтобы каждое движение, что говорится «от зубов» и « на автомате». А он взял и ушел. Обидно, блин.
А Дзаровский меж тем уже колотил в режиссерскую дверь, наращивая темп, звук и амплитуду ударов.

— Это че? — без всякого «здасьте» заявил он, протягивая в ладонях заспанному Петру Сергеевичу бумажные обрывки.

— Мусор, — мудро рассудил режиссер, — а что?

— Это ваша придурочная сцена № 280. Вы че снимаете — фильм ужасов, или порнуху?

Главный тяжело вздохнул и запустил Влада в номер.

— Садись, — махнул он ему на стул.
Померил шагами комнату, почесал лысину, сбегал за водой на кухню, предложил гостю.

— Тут такое дело, Влад… Вася переписанную сцену показал сначала не мне, а продюссерше. И Светлана Арнольдовна (чтоб ей всю жизнь ежиков рожать) утвердила ее с первого же прочтения. Ничем тебе помочь не могу, она требует на просмотр даже рабочий материал. Я честно пытался воткнуть туда Горбунова, я даже был готов за свои деньги сделать этому обезьяну депиляцию, но все бесполезно. Держись, дружище. Она удвоила твой гонорар.

На последней фразе Дзаровский удивленно приподнял бровь. Удвоенный гонорар — это веская причина на то, чтобы согласиться.

— Вопросы есть? — спросил режиссер

— Только один, — честно ответил Влад, — где Вася?

— Вася попросился на неделю в отгулы. Во избежание и для лечения нервной системы. Иди, давай. После обеда начинаем. Да, твой номер свободен, я договорился.
Хотелось опохмелиться, но нельзя — после обеда съемки, а белобрысая стажерка не сводит с него туманных глаз. Хотелось длинно и витиевато выматериться, когда вспомнилась Инга и Артамоныч на кровати.

— Вера, — он набрал ее номер и совершенно не удивился тому, что ответ раздался после первого же гудка, — у меня к тебе огромная просьба…

Побудем домостроевцами. Снабдив ее деньгами, Влад отправил девочку за носками, трусами и гигиеническими принадлежностями.

— На твой вкус, я тебе доверяю, — напутствовал он ее на дорогу.

А сам развалился на гостиничной кровати, задрав ноги на спинку.

Сигару, сэр? Не надо, я не курю.
Опять вспомнилась Инга. Золотая кожа, черные блестящие волосы. Женщина в самом расцвете ее сексуальности.

— Курва, — поставил он ей окончательный диагноз и рывком поднял с кровати тренированное тело.

Новым сценарием разжился у того же главного. После пятого прочтения в голове начала оформляться мысль.

«Рабочий материал, говоришь? Ну, Светлана Арнольдовна и Вася, я вам устрою на съемках Сашу Грей».

Радостная Верочка принесла покупки, бутылку лимонада и уже поскакала к себе готовиться к съемочному дню.

— Стоять, — Дзаровский цапнул ее за локоть.

Повернул к себе лицом, расстегнул пару пуговичек — Вера тут же залилась пурпуром — добрался до кружевного лифчика, потрогал руками то, что под ним, прошелся по бедрам. Ткнулся носом в шею, вдохнул запах, словно принюхиваясь. И… отошел в сторону.

— Чем там этот Вася не доволен? Иди, собирайся.

Пунцовая актриса вылетела из номера, как выпущенный из пушки снаряд. За дверью прислонилась к стене, закусила губку, поморгала глазами и чуть не расплакалась. Обсмотрел так, как будто щенка себе выбирал. Польская скотина.
— Так-так-так, — начал режиссер, — наконец-то настал этот знаменательный день и мы приступаем к съемкам 280-й. Влад, Вера, раздеваемся и на палубу. Горбунов, попрошу воздержаться от комментариев.

Серега сделал круглые глаза:

— Да ни в жисть, Петр Сергеевич.

Раздевались молча, не глядя друг на друга. Доски палубы, вобравшие в себя яркое июльское солнце, приятным теплом грели спины. Верочка лежала рядом, вытянувшись в напряженную струнку.

— Дзаровский, — закричал режиссер, — в чем дело? Так и будешь филонить? Работай, давай. Камера, мотор.

— Сцена № 280, дубль первый, — противным голосом проскрипел помощник оператора.

Влад схватил партнершу за талию, рванул на себя и усадил в позу «наездницы».

— Ой, — только пискнула она, когда он начал движения, имитирующие бешеный половой акт, сжимая ее бедра почти до боли.

— Стоп-стоп-стоп, — заорал Петр Сергеевич, — Дзаровский, ты совсем дурак, или читать не умеешь? В сценарии такого не было. Не репетировал, что ли?
Вера смылась с него сразу же и уже завернулась в простыню, испуганно глазея на партнера. Влад лежал на палубе, закинув руки за голову.

— Тьфу на тебя, — в сердцах сплюнул главный, — стоп камера. Ну, хоть продюссерша порадуется. Значит, так, Вера свободна, у тебя сейчас подводные съемки. Вечером сам лично приду проверю, чтобы репетировали у меня оба.

Горбунов ржал, как бешеный. Оператор менял пленку. Помощники тащили акваланг и гидрокостюм. Зеленые глаза Верочки, принявшие диаметр тарелки для борща, начали наливаться крупными слезами.

— Сцена № 58 дубль пятый…

Влад махнул рукой в знак готовности и скрылся под водой. Одевшаяся актриса медленно побрела в гостиницу.
Ятаган 06. 10. 2013 06: 54 « № 8

В ванной Верочка не просто плакала, она рыдала, высказывая мочалке всю свою обиду, меж расовую неприязнь и вековую вражду между Россией и Польшей.

— Эй, стажерка, — раздался стук в дверь, — репетировать пошли, я уже все приготовил. А то главный точно голову снимет.

Актриса тут же подхватилась, накинула халатик и вылетела из номера. Дзаровский, чья злость растворилась на дне Японского моря, стоял прямо перед ее дверью. Суетливая девушка врезалась ему в живот.

«Господи» — подумал поляк и принял ее в объятия.
— Владислав Казимирович, — зашептала она, — а я решила, что вы отказываетесь. И Вася опять будет переписывать сценарий.

— Ни фига, мне гонорар удвоили. Придется отрабатывать.

Номер Дзаровского встретил их интимным полумраком. На столике стояли два бокала с шампанским. Верочка растерялась, хотела спросить зачем, даже обернулась для этого. Влад стоял за ее спиной вплотную, чуть склонив голову, и его длинные волосы касались ее лба. Он пах морем, соленым бризом, ласковыми волнами и океанскими ветрами.

— С чего там все начинается? — шепнул он. — С «губы прикасаются к губам»?

Верочка судорожно

Как я трахнул подругу жены

Агентство Секс-тур

Гроза.