бесстыдно предоставив тело наказанию.
Удивительная смесь стыда, боли и унижения неожиданно навалилась на неё, сладострастно сжимая сердечко, перехватывая дыхание.
— «Как это может нравиться? – проносилось в голове, но её состояние совершенно говорило о другом.
– Так унижать себя перед двумя бабами …»
Хлесткие удары покрывали грудь, низ животика, заставляя испытывать странное, до сего момента неизвестное наслаждение. Соски напряглись, слегка покалывая, мясистые половые губки наливались кровью.
Женщина слышала о таком, но чтобы увидеть наяву, … даже представить не могла в самых смелых мечтах и фантазиях.
— «Как он может ещё и жену сюда привести? — промелькнула мысли, и ладонь скользнула под подол, ища ноющее влагалище. – Интересно, а что они с ней делают?»
— «Двадцать …», — и пальчик проник во влажную расщелину между волосатыми складками, отводя в сторону отвисшую, влажную в промежности, ткань трусиков.
— «Двадцать один …», — дотронулась они до спелой вишенки клитора.
— «Двадцать два …», — почувствовала Галина, что кружится голова и сильно сжала налитую грудь, тугообтянутую бюстгальтером, ища возбужденный сосочек.
Но пальцы скользили по ткани, не позволяя ухватиться за него и она, уцепившись за край лифчика, резко дернула его вверх, обнажая увесистые сиськи. Белоснежная плоть заколыхалась, и Галина с силой сжала упругий сосочек. Тысячи невидимых, пульсирующих сладострастной энергией нитей, побежали в глубину животика, заставляя женщину открыть рот, и тяжело, похотливо вздохнув, закрыть глаза.
Нет, такого ощущения она не испытывала давно! Женщина не могла поверить, что испытывает неукротимую страсть при виде истязания мужчины женщиной, но самое непонятное было то, что — желала оказаться рядом, испытать сладострастную боль и унижения вместе с ним.
— «Двадцать три …», — неистово за теребила Галина чувствительный бугорок, не в состоянии справиться с нахлынувшими чувствами.
— «Двадцать четыре …», — и два пальца глубоко проникли в женское чрево, будя самые необузданные желания и влечения.
— «Отпустите меня, что Вы делаете? – неосторожно, еле слышно слетело с дрожащих губ не владеющей собой возбужденной женщины, и тысячи извивающихся змей побежали по телу, заставляя согнуться,опуститься на колени, уткнувшись головой в зеленую траву. – Ох, …ох, … не трогайте меня, … отпустите …» Полы халатика разошлись в стороны, трусики сползли с широких бедер, а руки неистово терзали тело, пытаясь приблизиться, забежать за такую желанную черту.
— «Ах, … ах, — ещё громче вырвался хрип из пересохшего горла, и Галина почувствовала, как сладострастная волна зарождается внизу животика, сейчас высоко поднимет на гребень и с неистовой силой бросит вниз, в пучину страсти и наслаждения. — Ах …»
Последний сладострастный вздох опрометчиво громко вырвался из груди и Галина испугавшись затихла, почувствовав всеми частичками своего тела наступившую тишину.
— «Света, ты слышала? – привел её в панику громкий голос Ирины, и наступило абсолютное безмолвие.
– Ещё не хватало …»
Но большего она ничего не смогла разобрать, прорываясь, сквозь кустарник, на дрожащих ногах, на ходу подтягивая спущенные трусы, бросившись к пролому в заборе.
— «Вот, сучки, сейчас же позвоню в милицию …, — бешено стучало сердечко от испуга быть пойманной на месте преступления, возбуждения и не пережитого оргазма. – Развели разврат …»
Ещё чуть-чуть, маленький шажок и не было бы этого гнетущего чувства неудовлетворенности, но безумие охватившее женское тело не позволило сделать этого, забыв обо всякой осторожности. Мелкая дрожьпробегала по телу, словно гиря навалилась тяжесть внизу живота, вызывая ещё большую злость и ненависть к соседкам:
— «Я им покажу! Запомнят меня на всю жизнь! Проститутки!»
***

— «Алло, милиция, — дрожал возмущенный голос. – У нас соседи такое вытворяют, … настоящий публичный дом …»
Она сбивчиво рассказывала, не жалея красок и негативного отношения к происшедшему:
— «Обе голые – в одном нижнем белье! У дочки всё при ней, но мать – там и посмотреть не на что!
Выдели бы Вы эту уродину! Никакой нормальный мужчина на неё не посмотрит, только голодные собаки бросаются на кости …»
— «А Вы замужем?», — неожиданно женский монолог прервал мужской голос.
— «Нет, а какое это имеет отношение к случившемуся? — возмутилась она нетактичному вопросу, и про себя подумала с ухмылкой, — Считает, что я сексуально озабочена, вот дурак! У всех мужиков одно на уме …».
Уставший от постоянных звонков ссорящихся соседей, дежурный посоветовал, обратиться к участковому.
— «Почему к участковому, надо сейчас, … брать пока тепленькие, … и в чём есть — в отделение, чтобы улики были неопровержимые …»
Но невозмутимый голос в трубке настаивал, успокоится, утром обратиться к участковому, всё подробно описав в заявлении.
— «Так завтра суббота, он не принимает?»
— «Принимает …», — произнес незнакомый голос, и она услышала гудки в трубке.
— «Никому ничего не надо! – возмущалась женщина. – Одни — зажимаются в сквере, другие — публичный дом устроили, и никто этого не видит …»
Галина положила на стол ученическую тетрадь, достала ручку из шкафа и красивым каллиграфическим почерком написала:
— «Заявление …»
Посмотрела в потолок, словно ища подсказки, и красивые буквы дальше легли на бумагу:
— «Считаю своим долгом сообщить, что моя соседка Ирина Ивановна Смородина и её дочь, Светлана …»
Она остановилась, задумалась не в состояния вспомнить отчества.
— «Интересно, а от кого она родила? У Ирки сисек вообще нет, да и худая, как церковная мышь, а дочь пухленькая, и сиськи, наверное, уже сейчас больше моих, — с приятным ощущением вспоминала роскошное тело Светланы. – Да, такие бабы мужикам нравятся …»
Воспоминания пухлого бюста, обтянутого ажурной тканью черного бюстгальтера, с просвечивающимися ореолами вокруг торчащих сосцов, как-то сразу захватило, увлекая в страну эротических грёз и фантазий. Она облокотилась на спинку стула, сжимая с боков увесистую грудь, старая уменьшить не покинувшее до конца тело сексуальное напряжение.
— «У меня нисколько не хуже, — подошла Галина к зеркалу, распахнув полы халата, поворачиваясь из стороны в сторону, рассматривая увесистые булки в разных ракурсах в старом, застиранном лифчике. – Сюда бы ещё такое бельё, как у этой сучки и вид вообще был бы потрясающим!»
— «В публичном доме от мужиков отбоя бы не было, — хохотнула она, на секунду представив себя в черном, ажурном белье. – План за всех выполняла бы!»
Но словно испугавшись пошлой мысли, она прикрыла тело полами халатика и пристально посмотрела в глаза своему отражению, ища ответ на немой вопрос. В них не было прежнего задора и огня. Легкаяповолока, скрывала былую красоту, переходя в глубокие морщинки в уголках глаз.
— «А глаза — грустные, как у коровы, — печально кольнуло сердце. – Целыми днями за вымя дергают, а быка не приводят …»
Привычным движением забросив руки за спину, расстегнула застежку, ловко сняла бретельки с плеч, бросила его на спинку стула, и широко разведя руками полы халатика, стала пристально, будто видит впервые, изучать белоснежную плоть:
— «А сиськи ещё ничего …»
Чем больше щупала, трогала упругие сосочки, тем они сильнее напрягались, призывно становясь торчком, приятной тянущей истомой отдаваясь в глубине чрева.
— «А бедра, а животик, — продолжала изучать тело, приспустив трусики, обнажила покрытый черными волосиками лобок. – Не женщина, а просто загляденье, … и чего ещё мужикам надо …»
Трусики не долго задержались на её теле, накрыв безвольно повисший бюстгальтер на спинке стула.
— «Картины с меня писать можно, — удовлетворенно рассматривала обнаженное тело, нежно водя по нему ладонями. – Не женщина, а сказка …»
— «Интересно, а что они воткнули ему в задницу? – задумалась Галина, посмотрев в темное окно. – Женщины занимаются анальным сексом, это как-то можно понять, но мужику зачем? Больно и неприятно, какое от этого удовольствие?»
Она провела ладонью между ног, нежно прикасаясь пальчиком к сморщенной коричневой розочке и необычное, приятное ощущение побежало по ножкам, заставляя их покрыться мелкой гусиной кожей. Подробности воспоминания дикой оргии вновь предстали перед глазами, томная, сладострастная истома поплыла по телу.
Неожиданно взяв со стола довольно крупное яблоко, она, закрыв глаза, медленно провела языком по гладкой кожице. Крупная, истекающая соками головка начальника отдела кадров проплыла перед глазами:
— «Никогда бы не подумала, что у него такой громадный член, … а головка, … так бы и укусила …»
Но кусать яблоко женщина не стала. Согретая дыханием и теплой слюной скользкая кожица плода коснулась влажной расщелины, медленно разводя в стороны половые губки, скользнула вниз по ущелью, надавила на вход в глубину чрева. Сладострастная волна накрыла женщину, принуждая шире раздвинуть бедра и сильнее надавить, заставляя упругие стенки влагалища слегка расслабиться, медленно пропуская внутрь желанную плоть.
Нет, такого она не испытывала давно, приседая, словно садясь на мужской член, чувствуя, как задрожали коленки и легкие судороги пробегают по бедрам. Давление становилось сильнее, инородная плоть медленно, миллиметр за миллиметром погружалась в неё, вызывая старые, давно забытые ощущения.
В мозгу проплывали сладкие видения, толстая головка начальника отдела кадров пыталась ворваться в её чрево, а упругие стенки нехотя сопротивлялись, медленно пропуская чужую плоть в глубину животика.
— «Это они, издеваясь над ним, возбудили себя так, что …, — пронеслась завистливая мысль, — только их коснётся и …»
Ладонь левой руки нежно погладила упругую ягодицу, скользнула вниз по расщелине и слегка дотронулась сфинктера. От этого прикосновения, женщина задрожала, ещё сильнее надавливая на коричневую розочку, но упругие мышцы обхватила кончик пальчика, не позволяя проникнуть внутрь. Легкое, забытое смятение, предчувствия близости мужчины охватило тело, затрепетала женская

Февраль

Язык чешется

Как я трахнул подругу жены