красивой дугой, конвульсия проходит по восхитительным формам. Цветок выплёскивает мёд. Собрав губами её нектар, Александр вновь целует маленький ротик. И она опять пропускает его внутрь. Теперь уже не боится, а с наслаждением впитывает с губ любимого свой мёд.
— Я люблю тебя… — хриплым голосом шепчет Александр.
— Сашенька… — выдыхает она и окутывает его сиянием своих глаз.
Дунаев чувствует, что уже не в силах противостоять этим чарам, он не может дольше ждать, хочет полностью овладеет сокровищем. И он тихо входит между лепестками. Упирается в хрупкую преграду, качается вперёд и срывает печать. Кровь окрашивает горящий цветок.
Мария закричала, из глаз покатились слёзы, но губы загорелись улыбкой счастья. На мгновение замерев, Александр стал двигаться дальше. Удерживая руками упругие половинки попки, он заскользил всё быстрее и настойчивее, до упора вминаясь в горячее узкое лоно. Оно охватывало, сжимало его так, что, казалось, всё тело пронзают молнии.
— Ммм-ааа, — стонала Мария, её головка металась из стороны в сторону, в шёлковых прядях кос запутывались соломинки.
Маленькие пальчики, словно ища опоры, впились в раскрасневшиеся вершинки груди. А её глаза, нереально огромные, блестящие, смотрели на Александра, проникая в любимого своим светом. И он, сам не слыша собственных криков, двигался навстречу этому завораживающему сиянию, ввинчивался в багровый первоцвет.
И вдруг, будто пронзённый ударившей молнией, в последнем порыве рванул безвольные ножки на себя, ещё сильнее срастаясь с любимой. Забился, ударяя горячей лавой в узкое пространство. Мария закричала и, выгибаясь, прижалась к его бёдрам. Когда всё было кончено, он нежно поцеловал рубиновые губки, провёл её ладошкой по своей щеке. А потом взял носовой платок и вытер ей между ножками.
— Девочка моя, — прошептал тихо, склоняясь к её ушку, прижал к себе. — Поспи, поспи, родная… Скоро рассвет…
— Я не устала, — улыбнувшись, она чуть приподнялась на локте и посмотрела на него, словно изучая его черты.
И вдруг смутилась чего-то, закрыла лицо ладошками.
— Ты чего, Машка моя? — улыбнулся он.
— Я… скажи, ты… не думаешь обо мне плохо? — неожиданно спросила она.
— Конечно, не думаю! — Александр смотрел ей прямо в глаза. — Ты самая чистая, самая нежная, самая красивая на свете! Ты моя жена. Я люблю тебя, Машенька!
Её губы опустились ему на глаза.
— Товарищ лейтенант, — прошептала Мария, — и я люблю вас… Ваши синие глаза… всё-всё, что у вас есть… каждую клеточку…
Она легла, прижавшись к его плечу, позволила крепче обнять себя и уже сонно прошептала:
— Я буду тебя ждать… только ты недолго… Ладно?
— Ладно, маленькая… Я быстро… — отвечал Дунаев охрипшим голосом.
Он тоже провалился в сон. Проснулся от её поцелуев. Мария нежно целовала его живот.
— Машка, — выдохнул он с улыбкой, — что ты со мной делаешь?
— Я просто хочу… ну, вот как ты со мной… — смутилась она. — Можно? — взмахнув ресницами, уставилась на него своими глазищами.
— Можно, можно, Машенька, тебе вообще всё можно, — расплываясь в блаженной улыбке, раскинулся он.
Когда её ладошка легла на его уже напрягшуюся плоть, он застонал. Изящные пальчики осторожно, едва касаясь, охватили стержень, словно это была величайшая драгоценность.
— Маш, — прохрипел Дунаев с глупой улыбкой, — сожми его посильнее, не бойся… и подвигай ручкой.
Она послушалась его, от усердия высунула кончик языка, облизала губки. Воспаряя от её нежных прикосновений, Александр улыбнулся. Личико Маши было такое забавное, что захотелось прижать её к себе и зарыться лицом в пушистые косы. Но сейчас все его чувства сосредоточились только там, внизу, под её неумелыми, но такими ласковыми ручками.
И вдруг тёплые пухленькие губки опустились на стержень, запорхали вверх-вниз по всей его длине, язычок заскользил по вздувшимся венам, ласково погладил кисеты. А потом она всосала головку.
— Машенька, возьми его поглубже, — почти простонал Александр.
И опять она исполнила его желание. Стала насаживаться ротиком на уже нетерпящую плоть.
Ощутив, что очень скоро настанет предел, Александр схватил Марию, страстно поцеловал в яркие припухшие губки, ворвался языком в ротик. Завёл руку между её ножками. Там всё было мокрым, пунцовая раковина плавилась от жара. Окунув пальцы в нектар, он провёл ими по её губам и вновь поцеловал любимую. Она извивалась в его объятьях и стонала, вращая попочкой.
Наклонив Марию вперёд, обнимая тонкую талию, Дунаев мягко вошёл в неё сзади. Сразу задвигался в очень быстром темпе. И уже вскоре излился очередным горячим потоком. Исступлённая Мария лежала в его объятьях.
До рассвета оставалось совсем немного. Но они ещё успели заснуть. Дунаев привычно проснулся вовремя. Несколько минут любовался личиком спящей Маши. Такое спокойное, по-детски нежное и беспечное. И так не хотелось её будить. Однако он нежно коснулся губами розовой щёчки.
— Машенька, — прошептал на ушко, — девочка, нам пора.
— Уже? — ясный взгляд упал на его лицо, излил тепло в его глаза.
— Нам надо спешить, — улыбнулся он и добавил: — Жаль, что тебе негде помыться…
— Я не хочу, — покраснела она. — Я унесу с собой твой запах.
Они быстро оделись, Мария заплела косу.
— Держи, — Александр протянул ей яблоко.
— Давай разделим, — Мария, улыбаясь, смотрела на него.
— Я не хочу, — тоже улыбнулся он, — не люблю яблоки…
До места, где они должны были расстаться дошли за несколько минут. Дунаев прижал к себе Марию.
— Машка моя… — прошептал, целуя волосы, — обещай, что дождёшься меня! Слышишь?
— Конечно! — тёмные глаза выпустили прятавшиеся где-то слёзы. — Только ты поскорее! Ага?
— Непременно! — он улыбнулся, погладил её щеку. — Не плачь, маленькая! И вот ещё что… Не ходи, как сумасшедшая по болоту, — пошутил он с серьёзным лицом. — Береги себя… И запомни мой адрес в Ленинграде.
Он назвал ей свой довоенный адрес.
Потом стал торопливо осыпать поцелуями личико, осушил её слёзы и приник к полураскрытым губкам. Она повисла у него на шее. Он почти силой оторвался от сладких губ.
— Иди, иди первая, — чуть оттолкнул её.
— Нет, лучше ты, — умоляя глазами, ответила она.
— Это приказ, Мария. Ступай!
Когда маленькая фигурка Марии скрылась в лесу, Дунаев пошёл в Зыковку.
На перроне было шумно. Высокий юноша с рыжеволосой подругой оглядывались по сторонам.
— Смотри, наш попутчик… Ничего себе! — удивилась девушка.
Мимо них прошёл тот самый высокий седовласый старик. Но теперь он был в военной форме. Зелёная фуражка пограничника оттеняла седину. Три больших звезды генерала-полковника сияли на погонах, а на груди скромно поблёскивала звезда Героя СССР. Под руку он держал красивую стройную даму. Её тёмные волосы, слегка тронутые сединой, были уложены в высокую причёску. Женщина что-то говорила генералу, тот улыбался, согласно кивал головой и время от времени повторял:
— Хорошо, Маша, хорошо… Не волнуйся… всё сделаем… Мы успеем.

Я очень люблю свою маму…

На море обменялись мамами

Насоска