Перед Альтдо мягкой поступью, шагает государственный просчет… Ошибка тирана, который не заметил главного диссидента, находящегося к нему рядом, ближе всех остальных.
— Совсем не модная, но все равно изящная.
Сиго:
— Кто, я?
Альтдо ужаснулся тому, что сказал такие откровенные вещи так громко, и быстро исправился:
— Закрой пасть. Лучше подумай над тем, чтобы служить мне.
Сиго:
— Хорошо, я это сделаю. Я даже готова у тебя жить, но не могу гарантировать, что не сбегу.
Альтдо:
— Не сбежишь, у меня есть кому за тобой присмотреть.
Приговариваются к казни через расстрел, за предательство президента страны, за подстрекательство и хитрость.
Именем государя!
На пригорке, над множественными, крохотными домами бедняков, располагается небольшой дом Альтдо, с широким видом на город. К утру, молодые люди дошли до пригорка, солнце уже нещадно палило.
Поднявшись наверх, Альтдо впускает Сиго в свою обитель и кричит:
— Онкре! Я нашел себе рабыню, а тебе я отыскал милого друга! Онкре? Где ты моя шоколадка?
Со стороны огромного балкона, раздается еле слышный крик, очень низким голосом:
— Хозяин, я внизу! Сейчас поднимусь!
Альтдо падает на большую кровать и говорит своей подружке:
— Сними мне ботинки, быстрее.
Сиго начинает нервно развязывать парню шнурки, боясь показаться неумехой, ведь уже согласилась на рабство. Альтдо приподнимается к девушке и сжимает её ладони в своих, ледяных ручонках.
— Тихо, тихо, тихо. Не спеши так, я не твои прежние друзья и знакомые. Я Альтдо, твой хозяин. Уважай себя рядом со мной, твоя работа теперь — служить мне, это всего лишь действия. Не надо пытаться построить передо мной золушку, построй передо мной горничную, которой на меня плевать. Проще говоря, борись со мной во всём, ищи своего поражения, и от осознания моего доминирования над тобой, получай счастье служить более сильному, достойному этого. Лицемеры нашей эпохи, не подарят тебе чувства, что ты честно проиграла им, они будут врать и притворяться друзьями. Их мужчины сегодня, большие бабы чем ты.
Сиго почувствовала спад сил, как обычно это бывало у неё с отцом, когда приходилось слушать его нравоучения. Но сам смысл имел обратный характер, оздоравливающий, Альтдо — это единственный в её жизни на данный момент, честный человек.
Грохот больших ног заполоняет дом снизу вверх, дверь в комнату открывается, и перед Сиго предстаёт чудо мужской природы. Огромный, вспотевший, иссини, блестяще — черный, прокаченный донельзя, до мельчайших складочек связок, вмятинок, впадающих в лоскуты мышц и еще раз мышц, улыбающийся афроевфриассиец.
И ещё раз мышц.
Этот громила держит в руках крохотную на своем фоне корзинку с овощами. Комнату наполняет запах корней и чернозема. Исполин подбегает к кровати с Альтдо и бросает рядом гигантскую, как выяснилось, корзину овощей. Альтдо выставляет ручку для поцелуя. На фоне афроевфриассийца, Сиго ощутила себя женщиной из кинофильма прошлой эры, кажется он назывался…
— Кинг-Конг.
Сиго произнесла это вслух, и оба мужчин, повернулись на неё, недоумевая.
Большой человек поинтересовался, целуя при этом ручку Альтдо:
— Простите миледи, что вы сказали?
Сиго:
— Вы наверное, тот самый Онкре?
Очень мощным и грубым голосом вещала эта загорелая машина жизни, при том, что запаха пота от него не было, но ощущался дорогой одеколон, да и лицо было хорошо выбрито, а зубы идеально блестели, словно жемчуг:
— Да миледи, я Онкре, сын Оби и Тунги — раако, племени Белого кита. Я служу своему господину Альтдо, с тех пор, как он спас меня.
Сиго уже надышавшись парами мужчины, облизывающая покрасневшие губы, запинаясь и путаясь в словах, задает вопрос:
— Каа.. К.. Как же он спас тебя Онкре?
Онкре:
— Он был моим психологом — консультантом. Я считал себя социопатом, общество не принимало меня, но Альтдо помог мне понять, что постиндустриальный мир, давит таких как я с помощью государства и рынка, дабы уничтожить всякого человека творческого, агрессивного в созидании, в стремлении к большему, к чему-то самоценному. Всякого конкурентоспособного, наша эпоха убивает, заставляя либо быть толерантной ко всему биомассой, и скрывать своё нутро, либо уходить в изгнание. В то время я писал хип-хоп и был судим, ну а теперь, я служу Альтдо и обучаю детей танцам, так же и немало времени уделяю живописи.
Сиго не могла поверить, что она это слышит. Как можно быть одиноким, сильным, самим по себе, но при том, иметь возможность служить высшей ценности, такой как искусство, или преподавание? Видимо, Альтдо сыграл здесь роль шоковой терапии, уничтожил саму нужду в излишней свободе, которая мешала, и как бы простуживала, бедного Онкре, а он человек юга, он точно не любит холодные сквозняки…
Сиго:
То есть, ты просто присягнул на верность Альтдо, и он сказал тебе, ради чего надо жить?
Онкре заулыбался:
Звучит жутко, словно нарцисс одурманил свою жертву и теперь пользуется, но факт остается фактом: Я стал счастливым, когда потерял ненужную мне часть свободы. Если люди работают на работе — то это не считается чем-то плохим, об этом почему-то никто не говорит, как о рабстве или форме массового абьюза. Альтдо — это мой хозяин, он мне не друг и не враг, он ставит мне задачи, которые… Как это сказать? Хм…
Альтдо:
— Раскрывают потенциал.
Онкре:
— Точно хозяин! Идеально подходит! Вы очень гениальный.
Сиго и Альтдо засмеялись, глядя друг на друга. Нежная улыбка Альтдо осталась при нём, еще и тогда, когда он сказал Онкре, едва сдерживая смех:
— Так не говорят Онкре, ты неправильно употребил слово, мой подкопченный друг.
Альтдо развел руки, приобнял обоих своих рабов, чья жизнь целиком принадлежала ему, и сказал радостно:
— Пойдемте все быстрее есть!
На кухне у Альтдо был полный порядок. За ужином, очень быстро Сиго ощутила комфорт и домашний уют. Единственное, что всё никак она не могла свыкнуться с самим фактом присутствия рядом, такого крупного самца, как Онкре. Альтдо смотрел на Сиго и ловил каждый взгляд, каждое смущенное движение губ, всё время ёрзающей по стулу, румяной девицы. Она то так сядет, то иначе, а платьице всё задирается, непонятно отчего, почему? Альтдо прекрасно всё понимал, ничего нельзя сделать с природой. Ни — че — го.
Тогда, секунду подумав, хозяин скомандовал:
— Вино, вино, вино! Онкре выполняй, мой воин!
Онкре взял табуретку, и полез на самый верхний шкаф за вином.
Альтдо продолжил:
Воин южных степей Белого кита, рода укротителей колонистов, независимых племен Анкха-раедаха, что веками бились за суверенность с Атлантическими захватчиками! К тому же…
В этот момент, мысли Сиго звучали так:
— Какой же зад… Мышцы спины и поясницы. Не смотри! Это не честно, я же так давно не…
И после сражения на Плеаре с остатками Итальянцев и Массильян, как танцевали эти буйволы вокруг гигантских костров из сломанных ракетами пальм! Круглые искры стреляли из пламени, выплясывая жаркий танец, в такт с людьми, снова и снова! Темная кожа множества воинов, освещалась отражением мышц и блеска потных тел, усеянных шрамами и…
Сиго уже почувствовала сырость между ног, её мысли были радостные, но запретные:
— Блять, что он такое несёт, про мышцы, не надо сейчас про мышцы!
Альтдо выдавал свои классические напевы, поглядывал на Сиго, ему было очевидно, что в резиденции нет парня, нигде она бы ни с кем не познакомилась. Кажется, она не девственница, но у неё давным-давно уже не было секса.
— Взрывы, удары в бубен и грохот литавр, столь многогранно…
Онкре поставил небольшую бутылку красного вина на стол, и Сиго немножко успокоилась. Онкре улыбался всё время, слушая Альтдо, пока разливал вино, очень смешно и воодушевленно, звучали напевы из обыкновенного, северного ротика Альтдо, не имеющего никакого отношения ни к войне за независимость в Анкха-раедаха, ни к жестокой битве на Плеаре. Онкре очень ценил своих предков, и точно знал историю Сахи и Таи, или того что в прошлой эре, звалось единым Африканским континентом. Глаза его были так же глубоко посажены, как и у других сидящих за столом, любой, даже самый черный юмор, он понимал, и ждал какой-нибудь подвох от Альтдо в прочтении истории. И вот он дождался.
— Но не знал вождь Онкаиле, что его предки жили далеко на севере, а не в Анкха, потому и умнее он был остальных собратьев. И в истории он исчез, куда-то без вести запропастился, но все мы понимаем, что его просто съели его друзья, простите, но это факт.
Онкре пригубил вина и спокойно парировал:
— Его останки не нашли, мы не можем тут говорить о фактах.
Альтдо злясь, что его не принимают всерьез, тоже отпивает вина, и уж было начав свой классический спор об истории Сахи и Таиской войны, вспомнил, что у него есть задача поважнее. Человек он был такой, что если не знал подход к другим, то просто говорил, как есть:
— Сиго, ты всё время смотришь на Онкре, ты его хочешь?
Сиго поперхнулась вином так, что его капельки попадали на стол. В свойственной таким людям, как Альтдо, манере, он лично всё стал вытирать салфеткой, при этом не теряя нить разговора:
— Если ты хочешь моего раба, в сексуальном плане, то при условии, что ты себя хорошо чувствуешь, а он не против, можете заняться этим в моей комнате.
Сиго почувствовала нечто, вроде легкости. Она перевела голубые глазки, вопрошающе выглядывающие исподлобья, на огромного зверя, сидящего в стороне от неё. На подбородке у девушки оставалась капля вина, и Онкре легким движением, стер её своим здоровым пальцем, проскользнув им же по раскаленным губам, вожделеющим его засосать или хотя бы куснуть.
Для Альтдо ситуация становилась однозначной, и он сказал так:
— Онкре, за мной дверь закрыть, кухню прибрать, и сильно девушку не раздалбливать. Я пошел на прогулку по набережной. Вернусь через два часа.
Онкре с легкой улыбкой, прикрыв глаза,

С матерью в деревне

Насоска

С МОИМ БРАТОМ НЕ СОСКУЧИШЬСЯ