личику было видно, что её не очень хотелось выбираться из нагретого спальника по такой пустяковой причине.
— Лёшка… ну ты же большой мальчик, потерпи… , — на лице её скользнула лёгкая улыбка. — Сейчас уснёшь и хотеться не будет…
Я оказался слегка озадачен. «Блин, да я же сейчас прямо здесь…», — подумал я.
С немалым трудом я подполз чуть ближе к мешку, в котором спала Марина, и приподнял туловище, слегка склонившись над ней.
— Ну тогда расслабьте мне капюшон, чтобы я сам расстегнулся. Пожалуйста, я вас очень прошу, — умолял я девушку.
А Марина спросонья, видимо, плохо понимала, о чём я пытаюсь ей сказать.
— Мм… да отстань ты… Дай поспать… , — промямлила она и отвернулась.
Я всерьёз запаниковал. Мне очень не хотелось испортить мало того, что чужой спальник, так ещё и чужую одежду. От страха перед скорым катаклизмом я предпринял ещё одну попытку освободиться. Я попытался вызволить руку, буквально вырывая её из пасти спального мешка, в котором я был почти что связан, попутно пыхтя и барахтаясь всем телом дабы остановить поток жидкости, спешившей вырваться из меня. Со стороны это выглядело крайне глупо: я походил на розового червяка, который ползал и извивался под дождём, дёргаясь и выгибаясь в немыслимые формы.
Нетрудно догадаться, что своими ёрзаньями и пыхтениями я не мог не разбудить Марину. Повернувшись ко мне, она приподнялась и, удивлённо посмотрев на мои нелепые телодвижения, спросила:
— Ха-ха, Лёшка, что с тобой?
Я смирно лёг и попытался скрыть свою панику.
— Расстегните меня, пожалуйста, — произнёс я, продолжая подёргивать тазом. — Мне нужно в туалет.
— Ахаха, ну что ты как маленький. Спи давай, — вновь рассмеялась Марина, продолжая сидеть в мешке и наблюдать за мной.
Я не понимал, что же было смешного в моём положении. Я, полными отчаяния и недоумения глазами, смотрел на Марину и на то, как она смеётся надо мной и над моими тщетными попытками выбраться. Сердце моё буквально вырывалось из груди, кровь прилила к лицу и жар прошёл по всему телу. Никогда ещё в жизни я так не боялся. «Неужели… неужели она это нарочно? — ошеломлённо подумал я. — Она… да она же сумасшедшая!».
И наконец свершилось: я начал постепенно вырываться из своего заточения. Просунув руку через дырочку капюшона, я нащупал какую-то штуковину и расслабил тесёмки. Рука моя начала продвигаться к молнии и я уже было почувствовал вкус желанной свободы, как вдруг услышал, как расстегнулась молния Марининого спальника и раздалось:
— Э-э-э нет, дружок, стоять.
Подскочив к моему спальному мешку, из которого я уже почти выкарабкался, она присела и сжала своими острыми коготками мою освободившуюся руку, отчего я издал вскрик боли и мгновенно спрятал руку обратно в мешок.
— Ч-что вы делаете? — воскликнул я, бешеными глазами уставившись на Марину.
Она приложила палец к моему рту, поцеловала мой торчащий носик и прошептала:
— Т-ш-ш-ш… Сейчас мамочка всё сделает.
Она чуть расстегнула молнию моего спальника, нащупала застёжку своей куртки, в которую я был одет, и потянула её вверх до самого моего носа, фактически закрыв мне рот и оставив от моего лица ещё меньше. Затем обратно застегнула молнию мешка и крепко затянула тесёмки капюшона, вновь туго обтянув мою голову, и завязала их на этот раз на узел, а я всё это время лишь испуганно смотрел на неё, от шока не в силах издать ни звука.
Удовлетворившись тем, что вернула меня в моё прежнее состояние, Марина взглянула на меня и улыбнулась. Затем она, казалось, о чём-то вспомнила. Она бросилась к нижней части моего спальника, чтобы что-то проверить. Почувствовав, как её палец пролез в мешок и пощекота
л мои пятки, я понял, что в нём была дырка.
— Ууу, нет, так дело не пойдёт, — сказала она.
Я, так и не осознав, что только что произошло, смотрел на Марину выпученными от удивления глазами, даже не догадываясь о том, что произойдёт со мной дальше. Она взглянула на свой спальник, затем на меня и вновь хитро улыбнулась. «Неужели она меня…», — в ужасе подумал я, в ту же секунду разгадав её коварный замысел.
И я всеми силами попытался воспротивиться своему заточению в ещё один спальный мешок. Но сквозь плотную болонью куртки, которой был «запечатан» мой рот, раздавалось лишь нечленораздельное мычание. Я вновь бросил взгляд на спальник, в котором всего пару минут назад дремала Марина, и который очень скоро мог стать для меня ужасной ловушкой, из которой мне уж точно не выбраться. Этот фиолетовый монстр уже лежал наготове, раскрыв своё чрево в ожидании несчастной жертвы, а я лишь лежал и безмолвно умолял Марину смилостивиться надо мной. Мне решительно нужно было выбираться, а она собиралась упаковать меня ещё сильней. Я отчаянно мотал головой и раз за разом как в кошмарном сне мямлил нечто вроде «нет, пожалуйста, не надо, выпустите меня», но Марину это не остановило.
Она подтащила свой спальник ближе к моему дёргающемуся и мычащему кокону и начала засовывать меня внутрь него. Однако из-за конструкции мешка — а молния его доходила только до середины — сделать это ей было не так-то просто. Взявшись за нижнюю часть мешка, в которой были мои ноги, она пропихнула её в глубину своего спальника, затем натянула его на мой спальник как чехол. Справившись с первой частью работы, она принялась укладывать в мешок остальную часть моего пухлого розового туловища. С немалыми усилиями перегрузив мой увесистый торс в свой бывший спальник, она начала застёгивать меня в нём. Под давлением нарастающей нужды я попытался оказать сопротивление, но Марина быстро сгруппировалась: она перевернула меня на бок, усевшись на меня сверху, и зафиксировала меня, обхватив бёдрами мои ноги, чтобы я никуда не
вырвался и чтобы легче было застегнуть мешок. В тот момент я чувствовал себя каким-то мягким пуфиком, на котором Марина властно восседала. Молния шла с большим трудом, глухо тарахтя и ещё теснее сковывая меня в моём плену. Я чувствовал, как уплотняется пространство вокруг меня, почти не оставляя мне свободы для передвижения. В течении этой мучительной процедуры я уже не мог сопротивляться и лишь с тоской смотрел на стену, чувствуя на себе груз молоденькой девушки, которая плотно и старательно упаковывает меня в спальный мешок. Не в силах смириться со своим неминуемым и безнадёжным заточением, я успокаивал себя: «Это всего лишь сон, расслабься… Такого не может быть… Тебе это всё снится… Ну же, давай, просыпайся!»
И вот, когда молния добежала до конца, меня с глухим звуком — буф! — перевернули на спину и снова туго затянули капюшон. «Ну всё, мне конец, — подумал я. — Теперь мне отсюда точно не выбраться». И меня вновь охватила лёгкая паника.
— Ну всё, маленький, теперь можешь по-маленькому, — донёсся до меня голос. И Марина звонко рассмеялась.
«Она что… , — гневно подумал я, — запеленала меня?! Как ребёнка?! Да она… да как… да что она себе позволяет!» Недовольство моё возобладало надо мной и я рассерженно посмотрел на свою пленительницу, а она стояла надо мной и заливисто смеялась над тем, как ловко оставила меня в дураках.
Тем временем ситуация в моём организме неумолимо приближалась к критической, но стараниями Марины путь в туалет для меня был безнадёжно отрезан. Тут я запаниковал не на шутку. Я быстро сообразил, что не могу просто лежать перед ней и ждать, пока случится катастрофа. И я понял, что если уж я не могу её предотвратить, то нужно хотя бы убраться подальше от Марины, чтобы не оконфузиться прямо у неё на глазах.
Я решительно вскочил и попытался встать на ноги. Но теснота двух спальных мешков, в которые я был надёжно упакован, давала о себе знать. Я лишь барахтался и ёрзал по полу, как толстая фиолетовая гусеница, не в силах оторвать своё грузное туловище от пола, а Марина безудержно хохотала, наблюдая за мной и моими жалкими попытками встать.
Наконец я поднялся. Я встал в полный рост, стараясь удержать равновесие, и быстро попрыгал в сторону двери, но путь мне преградила Марина.
— Куда собрался? Туда нельзя, — не переставая смеяться, сказала она.
Я исступленно смотрел на неё и на её сияющее от смеха личико. Во взгляде моём в тот момент столкнулись злоба, негодование и отчаяние. Я осмотрелся и решил упрыгать в дальний, тёмный конец склада, где меня хотя бы не будет видно. Прыжком развернувшись, я поскакал в безопасное место, а Марина наблюдала за тем, как по складу неуклюже прыгает пухлая фиолетовая колбаска, которая вот-вот описается. Я всё прыгал и прыгал, а Марина всё смеялась и смеялась надо мной. Я отчаянно рвался скрыться подальше от её глаз, но она преследовала меня по пятам и в конце концов настигла меня, загнав меня в угол, откуда я уже никуда не мог деваться от неё.
Я оказался в тупике. Силы мои были на исходе. Я понял, что больше не могу бороться со своими естественными потребностями. Не желая видеть Марину в момент своего грядущего позора, я уткнулся лицом в угол. Я не хотел верить в то, что сейчас описаюсь прямо на глазах у чужого человека, но я больше не мог терпеть. Я проиграл в этой битве, мой собственный организм предал меня. И я смирился наконец со своей судьбой и понял, что всё, что мне теперь оставалось, так это лишь расслабиться.
Но я боролся до последнего. И хоть я уже и был готов и уже весь трясся от рвущейся наружу жидкости, я никак не мог начать процесс, находясь под пристальным взором Марины. Я лишь слегка писнул и с ужасом понял, что замочил Маринины трусы и колготки, в которых я был, почувствовав при этом, как тоненькие струйки стекают по моим ногам. «Блин, она же меня убьёт», — с ужасом подумал я. Но теперь пути назад не было. Давление во мне дошло до крайней точки и я, окончательно смирившись со своим безвыходным положением и гордо став в полный рост, начал писать…
Я почувствовал, как из меня буквально вырвалась крепкая, мощная струя и начала свой стремительный и неудержимый бег. «Господи, как же стыдно», — подумал я, но в то же время ощутил сладостное облегчение от того, что сбросил с себя этот непомерно тяжкий груз. Откуда-то из

Мой мучитель

С НОВОСЕЛЬЕМ

В первый раз