это. Я хочу объяснить сообщение Элисон. Я скажу тебе абсолютную, чистую правду, и отвечу на любые твои вопросы. Если после этого ты скажешь мне уйти... Что ж, надеюсь, ты этого не сделаешь! Давай оставим все как есть! — Я улыбнулся ей, и она невольно улыбнулась в ответ.
— До того как мы с тобой начали встречаться, я время от времени встречался с парой женщин, включая Элисон. Со всеми ими у меня были случайные, неэксклюзивные отношения. Мы с Элисон, в основном — «друзья с привилегиями», за исключением того, что мы с ней даже не особо близкие друзья. Мы виделись примерно раз в пару месяцев, когда один из нас был одинок или возбужден.
— Я не видел ее с мая — с ночи после той первой ночи в пятницу, когда ты осталась со мной. — Лицо Томми напряглось, но она ничего не сказала, и я продолжил. — Я хотел провести с тобой следующий день, помнишь? Но ты испугалась, что все идет слишком быстро, и скрылась. Я был разочарован и немного обижен, поэтому позвонил Элисон, и мы встретились тем вечером. Мы поужинали и вместе легли в постель.
— А когда все закончилось, я скучал по тебе. Это правда... я не чувствовал себя виноватым, потому что мы с тобой не давали друг другу никаких обещаний, но мне все еще хотелось, чтобы я был с тобой, а не с Элисон.
— Клянусь Богом, с той ночи я не разговаривал с ней и ни разу не видел ее. Послание, которое ты услышала, было типичным «вызовом сексуальной помощи», который мы обычно делали, она понятия не имела, что у меня сейчас отношения. Я остановился и сел. Томми пристально смотрела на меня, нахмурив брови, на щеках были слезы. Она сказала:
— Это правда, Джек? Могу ли я тебе доверять?
Я сказал:
— Бог мне свидетель. Клянусь тебе могилой моей матери.
Она еще немного посмотрела на меня, затем встала и подошла к моей стороне кабинета.
— Подвинься, — сказала она дрожащим голосом, а затем обняла меня, прижимаясь и плача, в то время как я говорил: «шшш» и «все в порядке» и чувствовал радость от того, что снова обнимаю ее.
Мы делали это минут около десяти, игнорируя улыбающиеся лица людей вокруг нас, а затем я сказал:
— Как насчет того, чтобы ты села рядом со мной, в то время как мы будем есть? Я не хочу, чтобы ты снова ушла.
Она хихикнула и кивнула. Мы ели бок о бок, счастливо сталкиваясь бедрами, локтями и плечами, разговаривая о том, что произошло, и как мы скучали друг по другу, и как глупо было позволить подобному недоразумению сделать нас обоих такими несчастными.
Когда подошло время десерта, Томми сказала, что она наелась, но я настоял на том, чтобы заказать два куска большого торта с липким шоколадом, вроде того, который я принес ей на наш первый ужин.
— А теперь сядь напротив меня, дорогая, потому что я хочу тебе кое-что сказать.
Она выглядела встревоженной, и я сказал:
— Клянусь, просто мелочи!
Я взял ее руки в свои и сказал:
— Я обещаю, что никогда не буду лгать тебе, но однажды я сказал тебе небольшую выдумку, и хочу избавиться от нее.
С грустным взглядом я сказал:
— На самом деле моя тетя не присылала мне эти билеты в оркестр. Я купил их, потому что надеялся, что ты пойдешь со мной.
Томми улыбнулась и сказала:
— Это ужасно, Джек! Какой ты злой человек. Твое наказание — оплатить счет.
— Я и так собирался это сделать... как насчет того, чтобы в качестве наказания я в ближайшие выходные отвез тебя куда-нибудь в по-настоящему дорогое место на ужин?
Она согласилась, и я продолжил:
— Это была моя первая и единственная ложь тебе. Но у меня есть еще кое-что, что я тебе скажу. Наша встреча в Минестре, когда Ирэн тебе все показывала в тот первый день, — это не первый раз, когда я видел тебя.
— Правда? Я не помню другого раза.
— Это было здесь же, в Акрополе. Вот почему я хотел вернуться сюда с тобой сегодня вечером.
Я рассказал ей всю историю о том, что был ею сильно впечатлен, и о разговоре между ней и Кэти, который я подслушал.
— Я услышал, как ты говоришь о том, насколько паршиво, когда с тобой обращаются как с сексуальным объектом, и как плохо вели себя мужчины в твоей жизни, а потом, увидев тебя, я был потрясен... правда. Я хотел тебя, и мне было за себя стыдно.
— После того дня я поклялся себе, что никогда не стану тем мудаком, который относился бы к женщинам так, как относились к тебе. И когда мы встретились в Минестре, я сделал все что мог, чтобы показать тебе, что я — порядочный, честный парень... не просто гончая, полная решимости уложить тебя в постель.
— Я не знал, будем ли мы когда-нибудь встречаться или даже будем ли друзьями, но по крайней мере, я мог вести себя как приятный, уважительный и добрый коллега.
Она улыбнулась мне:
— Вот почему ты так долго меня не приглашал? И почему ты придумал эту нелепую историю про свою тётю?
— Довольно неубедительно, не правда ли? Но да, безусловно. Я хотел, чтобы ты сначала узнала меня как друга, чтобы имела представление о том, чего я стою. И я надеялся, что совместный концерт будет немного менее похож на свидание, немного меньше на то, как если бы к тебе приставал очередной парень.
Томми прижала одну из моих рук к своим губам и поцеловала.
— Что ж, похоже, это сработало, детка. Я никогда не понимала, какой ты притворщик, пока не стало слишком поздно, а теперь я влюблена в тебя, так что, думаю, я пропала.
— Ну, это было... подожди минутку. Влюблена в меня?
Она молча кивнула с притворно-торжественным выражением лица. Я подождал минуту, а затем сказал:
— Думаю, нам надо взять счет и убираться отсюда к черту!
***
Мы лежали в моей постели, Томми свернулась клубочком возле меня, а я задавался вопросом, можно ли быть счастливее. Мы прибежали из Акрополиса ко мне домой и прыгнули в кровать, срывая с себя одежду так быстро, как только могли, и трахались как пара подростков, оставшихся наедине в доме родителей в первый раз — быстро и в ярости, отчаянно желая друг друга.
А потом мы отдыхали, прижимаясь друг к другу и целуясь, и снова занимались любовью медленно, с шепотом, со вздохами и обещаниями. Сегодня вечером мы впервые сказали друг другу: «Я тебя люблю», и это многое значило для нас обоих.
— Эй, — тихо сказала она, — ты спишь?
— Снхррр, — ответил я, притворившись храпящим, и она ткнула меня. — Я серьезно, Джек. Мне нужно с тобой поговорить, но если хочешь, можно подождать до утра.
— Нет, я уже проснулся. — Я освободился от Томми и сел у изголовья, положив подушку за собой. — Звучит серьезно.
— Это правда. Не то чтобы плохо серьезно. Но это просто... тебе нужно кое-что узнать о моем прошлом. Думаю, ты уже знаешь кое-что из того разговора между мной и Кэти. Но мне требуется рассказать тебе остальное. И тогда, я думаю, ты поймешь, почему я так сходила с ума, когда услышала сообщение на твоем автоответчике.
Я поцеловал ее в лоб.
— Я выслушаю все что ты хочешь мне сказать, но ты не обязана этого делать, если сама не захочешь. Я уже знаю, что ты чертовски сексуальна, и что мужчины плохо с тобой обращались... я так понимаю — что-то вроде этого?
— Да. Я думаю, что кое-что из этого ты можешь себе представить, но хочу, чтобы ты знал обо всем. Сегодня вечером, если не против. Потому что я серьезно отношусь к тебе, и... и я хочу, чтобы ты знал, вот и все.
Кое-что из того, что она мне рассказала, я мог предсказать. К тринадцати годам Томми выглядела уже более сексуально, чем ее шестнадцатилетняя сестра Алиса, и она понятия не имела, как справляться с мужским вниманием. Что еще хуже, так это то, что Алиса ревновала к ней и ни капельки не защищала ее и не помогала.
— И мои родители ничего не знали — я не могла им ничего рассказать о том, что происходит. Я была в значительной степени одинока.
Как и любая девочка-подросток, она отчаянно пыталась приспособиться, и была польщена мужским вниманием.
Как и ожидалось, это привело к тому, что ей воспользовались несколько членов школьной футбольной команды. Но то, что произошло после, было, возможно, менее предсказуемым и более разрушительным.
— В старших классах меня соблазнил отец моей подруги Риты. Он был высоким и красивым, и все мы были в него немного влюблены. Он всегда был дружелюбен со всеми подругами Риты, а ее дом был нашим основным местом тусовки, у нас были вечеринки с пиццей и, время от времени, ночевки.
— Как бы то ни было, во время одной из этих ночевок он сидел и пил пиво с нами, девочками, нас было около пяти. Мама Риты уехала к бабушке.
— И мы все, в конце концов, заснули, а посреди ночи пришел отец Риты и разбудил меня, сказав, что ему нужно со мной поговорить. Так что, мы вернулись в его спальню — я была довольно сонной и все еще немного пьяной — а он сел рядом со мной на кровать, обнял и сказал, какая я особенная. Не только красивая, знаешь ли, но умная и чувствительная. Я была единственным человеком, который понимал его, — сказал он. — Его жена была так сосредоточена на своей работе, что почти не обращала на него внимания.
Томми посмотрела на меня.
— Я знаю, что все это обычная чушь, Джек, но тогда мне было восемнадцать, и я никогда не слышала такого раньше, а это был красивый пожилой мужчина, в которого я была влюблена. В любом случае, он начал меня трогать и целовать, и мы какое-то время целовались, и я была в раю, и довольно скоро он поднял мою ночнушку до плеч и скинул свои боксеры, и чертовски трахнул меня. — Мне не было больно, потому что моя девственность давно испарилась, а он был взрослым мужчиной и знал, что делал, поэтому секс был прекрасным. Мы занимались любовью часами — думаю, я должна сказать «трахались», но я думала, что мы занимаемся любовью. И рано утром я прокралась обратно в комнату, в которой были девушки.
— После этого мы начали встречаться каждый раз, когда могли, около четырех месяцев. Я думала, что влюблена. Артур как бы намекнул, что хочет быть со мной, и, может быть, он разведется, понимаешь? Он никогда ничего не обещал, но для меня было более чем достаточно одной лишь подсказки. Я была такой идиоткой! Слава богу, ему сделали вазэктомию, потому что я даже и не думала о предохранении.
— Конечно, мы держали все в полном секрете, не только от его жены, но и от Риты.

Дорога в посёлок «Загорный» Часть 1

Сказание о крещении. Часть 3

Ари (перевод с английского). Часть 4