мере, для меня, и я не хотел просто уложить тебя в постель. Ты мне очень нравишься, мне очень нравится проводить с тобой время, и я надеюсь сделать много больше. Поняла? — последние два слова я сказал с нарочито серьезным нахмуренным лицом, и она одарила меня прекрасной улыбкой.
— Да, сэр! — ответила она, салютуя мне по-военному. — И, Джек, не то чтобы я думала о тебе так. Это... ну, я могла бы сказать, что больше не слишком доверяю своим инстинктам.
— Пока ты не откажешься от меня, — сказал я, — я могу идти так медленно, как тебе нужно.
Она обошла стол, села мне на колени и обняла.
— Спасибо, Джек, — сказала она, и мы поцеловались.
***
Не могу сказать, что был полностью счастлив, что она меня оттолкнула. На самом деле я был немного разочарован. Зная о прошлом Томми, благодаря тому, что я слышал в закусочной, я понял, что она чувствовала. Тем не менее, я очень надеялся, что наша чудесная ночь вместе быстрее сломает преграды.
Я позвонил Элисон, чтобы узнать, свободна ли она в ту ночь; Элисон была женщиной, которую я знал пару лет, она развелась, как и я, и время от времени мы встречались по случаю. Обычно наши посиделки включали секс. В ту субботу вечером мы пошли поужинать, выпили у нее дома и пару раз трахнулись. Мне она тоже нравилось — одна ночь с Томми, естественно, не сделала меня нечувствительным к привлекательности других женщин — но она была немного пустой. Я думаю, это было то же самое, что и «секс дружеской взаимопомощи», не хуже, но накануне вечером у меня было кое-что намного лучше.
К моему приятному удивлению, в воскресенье мне позвонила Томми, когда я кое-как убирался в квартире и слушал игру «Красных» по Интернету.
— Привет, Джек, это Томми. Как ты?
— Теперь, когда разговариваю с тобой, то в хорошем настроении. Как прошли твои выходные?
Мы дружелюбно поболтали несколько минут, а затем она сказала:
— Как думаешь, ты будешь свободен в следующую субботу вечером? Я ужинаю в Престиссимо с моими хорошими друзьями, Кэти и Эриком, и было бы здорово, если бы ты тоже присоединился к нам.
Когда наступила суббота, у нас был очень хороший вечер. Кэти и Эрик были дружелюбны, и с ними легко было говорить. Между моим вопросом о том, как познакомились Кэти и Томми — они учились в одном классе по экономике в колледже — и нашими с Томми историями из жизни в Минестре, у нас получился непрерывный разговор, полный смеха.
Естественно, я знал, что Томми пригласила меня хотя бы частично для того, чтобы ее друзья могли меня оценить. И, конечно же, Кэти была той самой женщиной, что разговаривала с Томми в закусочной «Акрополис», и которую я подслушал, хотя я никогда об этом не говорил.
После ужина Эрик пригласил нас к себе в пригород на кофе, пообещав позже отвезти домой, и мы согласились. У них было красивое ранчо в тихом районе, и мы сидели на их террасе, наслаждаясь спокойным вечером.
Кэти попросила Томми присоединиться к ней на кухне «помочь с кофе», а когда они ушли, Эрик поймал меня на том, что я хихикнул.
— Что? — спросил он, улыбаясь.
Я сказал:
— Я не утверждаю, что всегда понимаю женщин — это далеко не так! — но мне пришлось бы быть очень тупым, чтобы не понять, что происходит.
Он усмехнулся и сказал:
— О, ты имеешь в виду, обсуждение нового парня?
— Совершенно верно. И, по-видимому, мы с тобой должны провести здесь невероятно откровенный мужской разговор, чтобы ты смог поделиться с Кэти своими впечатлениями обо мне, чтобы потом передать Томми.
Он громко рассмеялся и сказал:
— Я думаю, это было немного очевидно, не так ли? Хорошо, быстро расскажи мне все свои глубокие темные секреты.
Я наклонился вперед и понизил голос, сказав притворно-серьезным тоном:
— Ну, когда мне было девять лет, я бросил кожуру банана в почтовый ящик.
Эрик чуть не лопнул от смеха, едва сумев выдавить:
— В самом деле? — Я кивнул, и мы сразу же начали болтать о глупых и/или опасных трюках, которые проделывали, будучи детьми. Он был очень благодушным и веселым парнем... я обнаружил, что он мне очень нравится.
Когда Эрик высадил на с Томми у ее квартиры, мы с минуту стояли и разговаривали, после того как он уехал.
— Как я справился?
Она выглядела немного смущенной.
— Разве не очевидно?
— Нет, но я почти уверен, что ты хотела узнать, что они думают обо мне. Честно говоря, Томми, мне очень приятно, что ты пригласила меня с собой на встречу с ними... я могу сказать, что они — действительно твои близкие друзья, и мне очень понравились. Я считаю, что они на самом деле потрясающие.
Она обняла меня.
— Ну, ты им тоже понравился... и мне тоже. — Она поцеловала меня, а затем еще раз. — Хочешь подняться?
Я осторожно сказал:
— Только если ты хочешь, чтобы я это сделал. Если сегодня тебе это не нравится, давай подождем.
Тихим голосом она сказала:
— Вау, это был правильный ответ. Да, мне кажется, что это будет правильно.
Мы занимались любовью полночи, и все было даже лучше, чем в первый раз. Мы были более расслабленными, более уверенными друг в друге. Радость от того, что она находится в моих объятиях, от пребывания в ее объятиях, была не похожа ни на что, что я когда-либо испытывал в своей жизни.
Утром мы вместе приняли душ, потом Томми приготовила нам завтрак, и мы говорили и ели примерно до часу дня. Я собирался уходить, потому что днем у нее было свидание с подругой, когда она подошла ко мне сзади, в то время как я застегивал рубашку, и обняла.
— Можно вопрос?
— Конечно, — сказал я и обернулся. На ее лице было неуверенное выражение. Я поцеловал ее в лоб, и мы вместе сели на кровать.
— Мы... Джек, я не...
Я ждал, и она сказала:
— Мы вообще не говорили о том, зачем мы здесь, что мы значим друг для друга.
Я сказал:
— Ну, я думаю, что мы «встречаемся», если использовать старомодную фразу, и я наслаждаюсь каждой минутой этого.засмеялся, встал на одно колено и сказал: — А как насчет того, чтобы мы сказали, что мы станем женихом и невестой? Томми, ты будешь моей невестой?
— Не дразнись, Джек.
— Мне очень жаль... я пошутил, но я не хотел тебя дразнить. Я хочу быть единственным мужчиной в твоей жизни, пока ты будешь со мной. И у меня не будет никакой другой женщины.
— Я тоже хочу так, — очень серьезно сказала она, пристально глядя мне в глаза. И мы целовались несколько минут, просто чтобы заключить сделку.
***
В понедельник за обедом все было по-другому. Томми, похоже, приняла какое-то решение. Она тепло улыбнулась мне, когда мы все встретились у лифтов, а когда добрались до «Армандо», она позаботилась о том, чтобы мы сели рядом.
Мне понравилось то, что я увидел, но сначала никто из нас ничего не сказал другим. Разговор был обычными шутками и жалобами на работу: в этом году могут отменить премии из экономии, никто из высшего руководства понятия не имел, как много мы работаем и т. д.
А потом Конни начала жаловаться на то, насколько скучен Индианаполис, что тут нечего делать, нам всем нужно переехать в Чикаго или Нью-Йорк, бла-бла-бла... Это был ее привычный плач. Но Томми просто сказала:
— О, я не знаю... на самом деле я не думаю, что здесь так уж плохо. Например, Симфонический оркестр великолепен. Мы с Джеком ходили на несколько концертов, и они были потрясающими.
Наступило удивленное молчание, а затем все сразу заговорили, в основном подкалывая:
— Боже мой, да они — пара!
— Вы действительно собираетесь гулять вместе?
— Как ты вообще заставил ее встречаться с тобой, Джек?
— Зачем тебе тратить время на такого неудачника как он? — И так далее.
Томми просто взяла меня за руку, и мы улыбнулись им, терпеливо перенося добродушные вышучивания (в основном, конечно, направленные против меня). Наконец, я сказал:
— Что я могу вам сказать, ребята? Я просто заставил ее потерять голову! — (Томми хлопнула меня по руке, когда я это сказал.)
— Вы все почему-то не смогли увидеть мои прекрасные внутренние качества, но Томми явно более проницательна, чем все вы! (Громкий свист и одобрительные возгласы Бронкса, а Томми поцеловала меня в щеку.)
После этого дня мне пришлось вытерпеть несколько недель дерьма со стороны моих коллег-мужчин. На следующий день Монти загнал меня в угол в мужском туалете и не отпускал:
— Ты действительно трахаешь ее? Боже мой, должно быть, это хорошая киска. Каково это, Джек? Как ей нравится это делать? — И так далее. — Как ты вообще можешь заставить себя остановиться, когда пора выходить на работу?
— Господи, Монти, — сказал я, — ты на самом деле думаешь, что я буду говорить с тобой об этом? Томми — замечательный человек, и я очень ее люблю, так что это не твое гребаное дело. И уж конечно, я не собираюсь говорить с тобой о нашей личной жизни.
— Неужели она так горяча, как выглядит? Боже, она, должно быть, настоящий фейерверк, Джек, не правда ли?
Ну что за засранец? Он не замедлился ни на минуту, и не имело значения, что я ему говорил. Я получил подобное дерьмо от нескольких моих коллег-мужчин, хотя и им ничего не сказал.
***
Я могу точно сказать, как долго все было хорошо: семь недель. Они были более чем великолепны, они были фантастическими. Мы с Томми виделись часто, проводя вместе, вероятно, три или четыре ночи в неделю у нее дома или у меня. Большинство выходных мы все время были вместе.
Мы ходили есть, брали напрокат велосипеды и катались, собирались вместе с Эриком и Кэти или с другими друзьями, ходили в кино, сидели и разговаривали. Мы делали все, что обычно делается, когда от кого-то без ума, когда в кого-то влюбляешься. Мы, возможно, даже держались за руки и бегали по полю, словно в замедленной съемке, когда волосы развеваются сзади, но точно я не помню.
У нас также было много секса. Томми не была дикой женщиной; она не кричала: «Трахни меня сильнее этим большим твердым бревном, парень!» или что-нибудь в этом роде. (Да и есть ли женщины, делающие такое дерьмо? Кроме порно, я имею в виду? Может быть, есть несколько, но я никогда не встречал ни одной из них.)
Наши занятия любовью были иногда нежными, иногда энергичными и неистовыми, но всегда в них была сладость. Я думаю, что для нее это было потому, что

Мама тебя никогда не бросит

Ольга. Часть 1

Ари (перевод с английского). Часть 4