маминому шкафу под и выдернул с вешалки добрую дюжину ремешков от платьев, брюк и кардиганов. Мамка брыкалась и лягалась, как дикая лошадь. Ее пунцовое лицо моталось в ворохе всклокоченных волос, заколка улетела далеко в сторону. Но Серёжка распял ее на супружеском ложе. Широко разведённые ноги накрепко зафиксировались к постели, впрочем, как и руки. Порядком вспотевший брат сел прямо на голый бюст мамы, на ее рту красовалась широкая лента скотча. Я тер пальцами виски, он посмотрел на меня.

История Ольги

Банщица

Воспоминания — последнее лето юности