заливался румянцем до ушей.
Сокурсники понимали, что со мной твориться что-то не то. И не трогали меня. Помню лишь одно внятное желание — побыстрее съехать от тети.

Я позвонил маме, сказал, что съеду. Она сначала закатила истерику, потом расплакалась:
- Если ты не уживешься с тетей, тебе придется бросить университет. Без ее помощи твою учебу мы не вытянем… Ты совсем не жалеешь меня, у меня сердце больное, я умру.
Вечером на кухне я встретился с тетей, и неожиданно для себя распсиховался. Мой характер дал себя знать, я обозвал ее блядью и обсыпал солью. Меня колотила истерика, я убежал в свою комнату и затаился под одеялом.
Я был уверен, что теперь-то уж она точно выкинет меня на улицу. И что тогда делать.
Ближе к ночи ко мне снова заглянула Сара.
Окинула взлядом комнату. Потом вошла. Теперь она была в халате:
- Ну что, успокоился, дебошир? - Рукой она взлохматила мою прическу.
- Ругаешься на тетку. А тетка тебя любит, жизни для тебя не жалеет. В воскресенье поедем по магазинам. Вещи тебе купим. Куртка у тебя старенькая и обувь никуда не годится, а заходит зима.
Я не верил своим ушам. Мне даже невольно захотелось поцеловать ей руку.
- Ну, мир? - Со светлой улыбкой спросила она. От нее снова пахло вином. Она если запивала, то надолго. Ну в этом ли дело.
Я благодарно кивнул.
- Тогда давай поиграем, как вчера.
Она смахнула халат. На ее голом статном теле снова было клетчатое боди, только узор был другой, нежели вчера. Вагина по прежнему была открыта.
Мой пеннис тут же вскочил под одеялом.
- Тетя Сара, только мне нравятся девочки и женское белье мне ни к чему.
- Дурашка, - потрепала она мою щеку, - ну нравятся тебе девушки, и прекрасно. А мы просто поиграем. Это игра и ничего больше. Тебе ведь вчера приятно было?
Она снова резко сдернула с меня одеяло и понимающе осклабилась:
- Вон, как у тебя вспрыгнул! Вспомнил наши игры.
Она порылась в ящике достала другие трусики и какие-то недлинные веревочки, помотыляла перед моим носом:
- Чулочки!
Я взмолился:
- Ну порадуй тетю, - шутливо нахмурила она тонкие брови.
В этот раз Сара сама надела на меня кружевные трусики. Раскатала на моих ногах белые чулки. Их широкие, липкие резинки опоясали мои бедра.
- Какие у тебя стройные ножки. Девушки позавидуют,- восхищалась искусительница.
Теперь она задействовала обе своих руки. Одной дрочила меня, второй игралась с ягодицами. Сжимала их, массировала, легонько шлепала.
Я благодарно играл с ней, хотя мне хотелось избавиться от ее рук на попе. Но я боялся огорчить тетю и терпел. Она дрочила мучительно медленно, не позволяя мне подрочить самому. А если я слишком интенсивно двигал тазом, замедляла движения своих пальцев.
Я смотрел вниз на ее пальчики, на свой пенис, на резинки чулок, и единственное что мне хотелось, быстрее разрядиться. Теперь она гуляла своим шаловливым язычком по моим соскам. Дышала и целовала шею. О, как же это было приятно!
Я чувствовал, что и она жутко возбуждена. Ее тело буквально пылало жаром, вагина налилась кровью, каменные соски торчали из клеток боди:
- Мы завтра продолжим?- Снова заглядывала она в меня своими желтыми глазами.
- Не знаю, - стонал я, ловя окаменевшим отростком ее изысканные пальцы.
- Обещай, и получишь приз, - мяукала она. Боже, я и не думал, что она может быть такой ласковой.
- Обещаю!
Она резко убыстрила темп дрочки, и сгустки спермы полетели на постель…
На следующий день в универе у меня был зачет с двух часов дня. Поэтому мне наконец удалось выспаться.
Тина подкараулил меня у двери ванной, и когда я выходил он попытался меня облапить и поцеловать. Я увернулся и вновь влепил ему пощечину. Он как-то очень задумчиво потер щеку и удалился к себе.
Когда я, одевшись, уже собирался покинуть квартиру, обнаружил, что моей связки ключей на полочке нет. Во входной двери было много замков, один из них открыть изнутри можно было только ключом. Обычно на этот замок не закрывали, ну подвигав задвижки, я понял, что, по закону подлости, дверь была заперта именно на этот замок.
Нервничая, я стал ощупывать карманы всех одежд, висящих в коридоре. Положение было скверным, препод на зачете славился своим самодурством, не придти значило ввязаться с ним в дополнительные отношения — договариваться о пересдаче и все такое. Тут, как говорится, лучше повеситься.
- Эй! - Окликнул кто-то меня. Так тихо, что я вздрогнул и обернулся.
В дверном проеме маячил Тинатенда. Он протягивал мне ключи, лежащие у него на ладони.
Я невольно потянулся, ну он спрятал руку за спину и хищно оскалился.
Биться с ним не было никакого смысла. Весь он был, как дикий кабан: матерый и тяжелый.
- Что ты хочешь?! - Взмолился я.
- Ты поцелуешь меня. Я отдам тебе ключ.
По русски он говорил хорошо, правда языком шевелил как-то очень вязко.
Я растерялся. Что делать? Потом решил, черт с ним, поцелую один раз это животное и побегу. Опаздываю ведь.
Я скользнул к нему, коснулся губами его мясистых губ. Я даже не понял как он пропустил свои длинные руки у меня сзади под курткой, прижал меня за талию к себе, и стал целовать жадно, взасос. Глубоко запуская в меня свой горячий, скользкий язык.
На пол полетела куртка, разорванная рубашка. Я оказался голым по пояс, извивался в его руках, а он целовал мои соски, щекоча грудь своей щетиной, шарил своими проворными руками у меня в трусах, лапая ягодицы и пенис.
Я отбивался, как мог, вырвался, упал на четвереньки. А он уже сзади сдирал с меня джинсы. Не известно, чем бы все это закончилось. Ну тут в двери — один за другим - стали щелкать замки. Насильник кинулся в свою комнату, я — кое как похватав вещи - в свою. Упал посреди нее, стреноженный своими полуспущенными штанами.
- Боже, у нас по коридору цыгане что ли проехали? - Иронизировала за дверью тетка. Обувь раскидана, зонты на полу. Женя( это она мне) ты чего свои рубашки где попало разбрасываешь? Она открыла дверь и кинула на постель мою рубашку, которую я не успел подобрать.
Она глянула на меня взъерошенного, пытающегося привести себя в порядок. Шутливо погрозила пальчиком:
- Ай — яй- яй!
На улице я вдруг ощутил, что что-то со мной не так. Потом понял: у меня был каменный стояк! Залупившаяся головка терлась о шов джинсов, было больно идти. Страшно хотелось сдрочить и облегчиться, да было негде. Был бы туалет. Да его попробуй еще найди.
Вспомнил о длинном языке Тинотенда, шевелящимся во мне и меня буквально передернуло. Мне казалось, что он заразный, и я подхватил какой-то вирус.
Купил маленькую водки и пластиковый стаканчик. Выпил граммов 50, чтобы «продизинфицироваться».
Так, в «приподнятом» состоянии и сдал свой зачет. До сих пор удивляюсь, как у меня это получилось.
После зачета у меня было намечено свидание с Алисой на площади Европы, ну я был настолько растрепан, что мне просто необходимо было разобраться в себе. Я сказал своей девушке, что у меня дополнительные занятия и уклонился от встречи.
Когда мое легкое опьянение ушло, меня просто стало раздирать от ярости. Мне хотелось убить этого противного Тинотенда, растерзать, оторвать ему голову. У него была аллергия на перец. Эта специя у Сары хранилась в трех целлофановых пакетах — один на дном.
И я решил отомстить. Вечером, когда они укрылись в спальне, на кухне, скрипя зубками, я стал швырять молотый перец чуть ли не горстями под стол.
- Чтоб ты сдох, тварь противная. Так тебе, так тебе, так тебе!
Просыпал дорожку и по плинтусу в коридоре. Тина тут же почувствовал перец, он выскочил из комнаты, метнулся в ванную, но я успел заметить, что его лицо опухло, глаза слезились. Он тяжело дышал.
Заходясь от радости, из своей комнаты я показал ему большой палец. А потом, пересекшись с ним в коридоре, где он отчаянно метался, зажав свой нос, я надменно посмотрел на него. Мне захотелось его пнуть. Жаль я достаточно миниатюрный: худенький, 1 метр 58 сантиметров. А то пнул бы этого вепря.
«Буду дружить с теткой, загоню тебя в твою нору, носа не высунешь», ликовал я.
Стервозностью я отличался еще со школы. Там ни один учитель, поставивший мне двойку, не ушел от моего наказания. И всем я придумывал что-то особое и небывалое по подлости.
Математичке налил на стул клея, а физруку заложил в его сменные кроссовки кошачьего кала.
Чуть позднее в квартиру тети к моему удивлению приехал полицейский в сопровождении четверых гражданских, как я потом понял — эксперты и понятые. Эксперты начали брать какие-то пробы и мазки, протоколировали и документировали, а следователь составлял акт о рассыпании кем-то перца, не понятно, то ли случайно, то ли нарочно. Из разговора на кухне я понял, что будут заводить уголовное дело о покушении на убийство, поскольку аллергия Тины столь серьезна, что от острой специи он может умереть, если под руками не окажется необходимых таблеток
.
Я понял, какую кашу заварил и затаился. После ухода следователя и компании в квартире нарисовалась Креола, ее вызвала хозяйка. И занялась кухней: драила полы, перемывала посуду.
Аромат моющего средства распространился по всей квартире.
Уже давно был вечер, а Сара все не приходила. Она ухаживала за пострадавшим мужем, ей было не до меня.
Я уж совсем отчаялся ее дождаться, нервничал и ждал. Время тянулось нестерпимо медленно. И хотя еще не было 11, а она обычно приходила не раньше, мне казалось, что она страшно задерживается.
Наконец она появилась в своем коротком халатике. Подошла к постели, вперила в меня, лежащего свой взор:
- Перец — твоя работа?
Я отрицательно покачал головой.
- Что ж ты, сначала жопой перед Тиной вертишь, потом мстишь?
- Это не я! - В страхе округлил я глаза.
- Ты зря радуешься. Положение серьезно. Если дать делу ход- это долгие годы тюрьмы. Понимаешь?
Я с готовностью кивнул.
- Ладно, - смягчилась Сара. - Дело пусть пока полежит под рукой на всякий случай. Как знать, если ты будешь послушен, может мы со временем и забудем о нем. Будешь?!
- Буду, да.
- Вот и умничка. Будешь с тетей ласков, тетя и подарочком одарит и про обиды забудет. Вставай! Раздевайся до гола.
Я выскочил из белья. Сара распахнула халат. Она снова была в боди, опять в новом, ее срамные места были открыты:
- Давай, лижи меня. Ты меня лишил сегодня качественного секса. Восполняй,

Автобусное знакомство

Наш первый мальчик би

Отпуск