мотылёк. То носящийся вперёд, то перепархивающий назад, то садящийся на головку, то щекочущий нежную крайнюю плоть снизу, то поднимающий лёгкий ветерок своими крылышками в районе мошонки... Костя вновь застонал. Ещё громче. Пальцы его непроизвольно сжались на затылке Кати, словно стремясь прижать её голову плотнее к себе, нанизать её на пульсирующий от внутреннего жара орган как сосиски на шампур. «Грязная шалава», — промелькнуло в Катиной голове... И, ощущая, что рот её и её горло заполнены до отказа, она принялась совершать головой мягкие, дёргающие движения то вперёд, то назад, — подмахивание, так вроде бы это называется в порнорассказах, или она опять что-то путает? Рука Кати нашарила колышущуюся Костину мошонку и принялась ласково массировать её; при этом Катя ускорила движения головой. Тело Кости свёл резкий спазм. Он глухо застонал, стиснув ещё крепче пальцы на Катином затылке; одновременно с этим Катя ощутила, как рот её наполняется чем-то липким и сладким. Что, учитывая и без того имевшую место заполненность её рта и горла почти до предела, привело к чувству лёгкой тошноты. За первым выплеском последовал второй. Затем — третий. Старшеклассница чувствовала, как её горло переполняется сладкой жижей; как из уголков её рта стекает клейкий липкий сироп. «Так тебе и надо», — пронеслось где-то на краю её сознания... ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ — Не бойся. Ничего не бойся. — Костя нежно поцеловал её в мочку уха. Они лежали рядом на широком диване. — И не воображай о себе всякие глупости. Глаза Кати были прикрыты. Она лежала, уткнувшись носом наконец-то в уютную ямку меж плечом и шеей Кости, и ей хотелось верить, что этот тёплый уют — навсегда. — Я... плохая. Я... просто шлюха. Она открыла глаза и посмотрела на Костю. — Но это — для тебя одного. Вновь прикрыв глаза, она коснулась губами его подбородка. Пощекотала жарким дыханием его щеку, игриво провела кончиком языка вокруг левого уха. — Хочешь, — разгорячённо прошептала она ему прямо в ухо, — я буду делать тебе это после каждого урока, на перемене в туалете? Хочешь — я буду твоей личной шлюхой, твоей личной... Да, Катя — примерная и послушная ученица — произнесла нецензурное слово, начинающееся на вторую букву русского алфавита и некогда изображённое маркером на её груди. — А не передумаешь? — Костя ласково провёл пальцами по её нагой спине, проскользнув рукой под платье. — Это просто сон какой-то. До сих пор не могу поверить... — Я знаю, как сделать, чтобы ты поверил, — сладко прошептала Катя, потягиваясь. — Но ты — хочешь? — Безумно, — выдохнул он. Катя еле слышно хихикнула.

Язык чешется

Банщица

Воспоминания — последнее лето юности