тварь! Я тебя ненавижу! Я сейчас встану и отъебу тебя до смерти! — зарычал Кир. — О-о-О, сука! Я не могуууу... — заныл он в конце своей вспышки ярости.
И она отлично понимала, что он действительно не может. Сперма уже рвалась наружу. Как и все самцы в этот момент он становится неадекватным, и готов на всё лишь бы облегчиться, исторгнуть из себя эту буйную субстанцию. Сейчас у него чешется всё тело, но больше всего зудят семенные каналы, атакуя мозг, и усмирить эту пытку может только семяизвержение. Татьяна начала тихонько катать и тереть жилистую колбаску по его животу. Свод арки между пяткой и подушечками пальцев превратился в импровизированную скалку, которой она раскатывала живое тесто. Иногда она ныряла в промежность и легонько поддавала подъемом ноги его яйца, поторапливая фабрику семени. Увидев, как напряглись жилы на его шее и перекосилось лицо, она поняла, что пора идти в решительное наступление. Не церемонясь, она стала резкими движениями гладить член по всей длине, от мошонки до головки. Она понимала, что ему было немножко больно, когда капрон, хоть и скользкий от выделений, проезжал по чувствительной головке, но и одновременно невыносимо приятно. Он мотал головой, глаза безумно блуждали, в уголках рта появилась слюна. Он полностью перестал себя контролировать и отдался сладострастным ощущениям.
— У-у, бля, как классно! Убью, тварь, опять наколола! Ах-ай-ай, ещё, ещё, Танечка, ещё, милая! — бессвязно бормотал он, и все мышцы его тела послушно сокращались в такт движений её ноги.
— Фи-и, какой извращенец! Тебе не стыдно, мужчина?! Дрочил, как мальчишка в кино. А потом? Высосал влагалище, вылизал женщине всю жопу, а сейчас собираешься кончить от её ноги, — она жестоко подначивала его, зная, что это самая правильная линия поведения. Каждое развратное, грязное слово, будили в его воспалённом мозгу образы, стимулирующие оргиастические сокращения. Чем больше унижать его сейчас, тем сильнее настанет разрядка. Этого она и добивалась, чтоб отдал все силы и не приставал к ней с соитием. — Тебе мало, извращенец? Хочешь больше?!
Кирилл сумасшедшими глазами посмотрел на неё и содрогнулся. Под её пяткой прокатился мышечный валик. Сейчас он начнёт спускать, поняла Татьяна. Не долго думая, она оторвала от пола левую ногу, на которую опиралась всё это время, и поместила на его губы, повелительно пошевелив пальцами.
— Давай, целуй, соси, облизывай, гадёныш. Кончай. Я жду! Показывай свой фонтанчик! Быстро, грязнуля!

Кирилл захрипел и выстрелил тугой струёй. Вязкая субстанция пролетела вдоль распластанного тела и жирным шлепком приземлилась на его подбородок. Татьяна захихикала и размазала спущёнку по его лицу. Животное скрутила вторая судорога, и снова густой выброс, на сей раз ему на грудь. Татьяна наслаждалась представлением. Под одной её ногой дёргался и изливался в агонии пенис, а другую, мокрую, рыча и стеная, облизывал и тёрся носом потерявший человеческий облик самец. В эту секунду он напоминал барбоса истосковавшегося по хозяйке. Видели бы сейчас его подчинённые! А семяизвержение не прекращалось, за семь или восемь мощных сокращений любовничек наделал лужицы на всём животе, и мучнистые блестящие капли покрыли его рыжую шёрстку, как утренняя роса траву.
Грязное шоу, которое она устроила, вызывало в Татьяне одновременно брезгливость, маниакальное любопытство и возбуждение. То, что она проделывала с Кириллом, было, разумеется, нечестно, но удержаться от соблазна было невозможно. Позже, во время оргий мастурбации, эти сцены вспыхивали в её голове, как яркие слайды, снова и снова приводя к оргазму. Конечно, сильный крупный хуй внутри — это здорово, но почему-то в отношении Кирилла она стала уклоняться от традиционного секса, хотя размер и формы его достоинства вполне соответствовали самым взыскательным требованиям. Последнее время её больше занимали молодые члены, принадлежавшие неопытным и пылким юнцам. Видимо роль педагога так глубоко въелась в характер, что даже в сексуальной сфере она непроизвольно стремилась обучать, наставлять и... доминировать. Какое же воспитание без некоторого насилия над обучаемым?
Её мысли прервала резкая пронизывающая боль. Придурок, то ли увлекшись, то ли из мести, сильно сдавил зубами её ногу. Казалось ещё секунда, тонкие косточки хрустнут, и этот урод откусит ей пальцы нахрен! Она затравленно вскрикнула, в уголках глаз набежали слёзы. Татьяна не могла поверить — он кусает её, по-настоящему стремиться причинить ей увечье. Всё произошло мгновенно. Рефлекторно, она изо всех сил дёрнула ногу на себя, за неё сработали инстинкты самосохранения. Ей помогло, что нога была в колготках, а капрон напитавшийся слюной и спермой стал очень скользким. Раздирая колготы, ей удалось высвободить пальцы из пасти озверевшего самца. Он завопил страшным голосом, схватился за рот, и живо перевернулся на живот. До неё дошло, что случилось, только когда она увидела кровь из его рта быстро капающую на ковёр. Рядом белел какой-то камушек. Господи, она вырвала ему зуб! Проклятье, теперь он в бешенстве. Она в опасности! Секунда-две, он вскочит на ноги и тогда... Бог знает, что он с ней сделает. Он и так злой, что без траха остался. Изувечит!
Стремглав Татьяна кинулась в прихожую, подхватила там туфельки, и выскочила на лестничную площадку. Сердце клокотало в груди. Она благодарила провидение, что не разделась догола, иначе внезапный побег стал бы невозможен. Позади затопали пятки по паркету, он нагонял её! У неё есть фора во времени, голый и окровавленный, весь в сперме, он не помчится за ней немедленно. Она решительно захлопнула дверь перед его носом и побежала вниз по лестнице, застёгивая на ходу одежду. Какая же она умница, что не стала раздеваться и прыгать в койку. На бегу она чутко прислушивалась, звуков погони не было слышно. Видимо здравый смысл не до конца покинул бывшего любовника, с голым задом он отказался от немедленной погони. А то, что Кир теперь в прошлом, она не сомневалась.
На площадке второго этажа она круто затормозила около мусоропровода, нужно было избавиться от жутких колгот, лохмотьями болтавшихся вокруг её ног, и обуться. Тревожно оглядываясь, Татьяна начала стягивать с себя негодную амуницию. Как назло хлопнула дверь. Она вздёрнула голову — пожилая тётка с пакетом мусора. Несколько секунд женщины смотрели друг на друга, потом старшая, которая мигом вычислила ситуацию, усмехнулась и сказала:
— Не выбрасывай, дай мне, — и протянула руку.
Татьяна не колебалась. Какое ей дело? Каждый сходит с ума по своему. Может, заскорузлые драные колготки внесут толику разнообразия в жизнь этой бабки. Она протянула ей влажный комок капрона, источавший характерные ароматы. Тётка жадно схватила его. Не таясь поднесла к лицу, и, прикрыв глаза, шумно втянув воздух через расширившиеся ноздри. Татьяна покраснела.
— Подожди, тебе нельзя так на улицу. От тебя за километр разит дранной сучкой, — весело сказала подобревшая тётка. — Сейчас вынесу туалетную воду, хоть собьешь запахи.
— Не дранная! — запальчиво возразила Татьяна.
— О, о, о! — только и прокомментировала это признание восхищёнными возгласами пожилая. — А это что, кровь? — она заметила содранную кожу на пальцах левой ноги Татьяны. Предупредительно выставила ладонь перед собой: — Ничего не говори, милочка, сама додумаю, так даже вкуснее...
Пока тётка ходила за парфюмом, Татьяна кое-как обулась, разгладила руками одежду, и взбила волосы на голове. Теперь она готова была выйти в люди.
— А трусики? — спросила дотошная тётка, протягивая флакон.
Татьяна презрительно отмахнулась. Тётка понимающе и гадко захихикала:
— Ну, и правильно, я до пятидесяти только зимой надевала. Сидишь, бывало в метро, а мужики вокруг как взнузданные кони, оглядываются и принюхиваются... — она горестно вздохнула и заключила: — Дура была, привередничала, надо было всех подряд, без разбору...
Татьяна сочувственно пожала ей запястье — тётке явно хотелось поболтать на эту тему, но на это не было времени, не ровен час взбешённый Кирилл что-нибудь предпримет.
На улице она протянула руку и остановила такси. Окинула прощальным взглядом дом и двор, где жил бывший любовник, и села в машину на заднее сиденье, от греха, в смысле от водителя, подальше. В салоне распространился густой запах бабкиной туалетной воды, Татьяна приоткрыла окошко. Её примеру последовал и водитель — дядька лет пятидесяти, полный, с роскошными усами под верхней губой. Он несколько раз взглянул испытующе на Татьяну в зеркало заднего вида, она забеспокоилась, не учуял ли лишнего. Всё-таки сидеть с голой не подмытой киской в тесном пространстве с мужчиной было волнительно.
Вскоре мысли приняли другое направление. «Кирюху не жалко. Чёрт с ним. Надоел. Всё равно жениться не собирался, да и она не готова разделить с ним остаток жизни. С зубом, конечно, получилось плохо, но сам виноват». Особого вреда от него не предвиделось, Кир не мститель и не отморозок. Остынет, подумает, взвесит и... забудет. Переключится на другую, парень видный — не пропадёт. «И умелый лизунчик, — добавила, озабоченно соображая, что теперь придётся искать замену. — Хмм, всегда отбраковывала мужиков с усами, — она перехватила заинтересованный взгляд шофёра в зеркальце. — Интересно, когда усы щекочут клитор, это наверное приятно... Поставить опыт? Нет, на сегодня хватит приключений. Сейчас срочно в душ, потом кофе, сигарета и в койку.»
Она ответила на очередную игру глазами в зеркале самым холодным, замораживающим взглядом. Таксист стушевался и до конца поездки смотрел только на дорогу.

Как меня отодрали в попку

Я мама и брат

Как меня отодрали на выпускной