улыбнувшись, кивнула в ответ, тем временем снимая с себя украшения, начиная с перстней (как ни любят драконы драгоценности, но спать со всем этим золотом Оре, очевидно, было неудобно). Юноше показалось, что своей улыбкой Ора хочет сказать, что она не против и совсем другого... отчего он снова смутился. Видя, что её рыцарь остановился в нерешительности, королева мягко проговорила:
— Если ты думаешь, что Ора будет ревновать меня, то нет: мы с ней вместе уже много лет, она знает, что я занимаюсь любовью с другими мужчинами и женщинами, и я знаю, с кем ещё она занимается любовью. Но нас связывает нечто больше, чем просто секс: она — мать моих детей, она несла меня на себе во многие сотни битв, мы с ней сражались вместе в этих битвах, мы с ней вместе уже два десятка лет. Она — мой единственный консорт, мой единственный дракон, моя единственная Ора — другой такой у меня нет. Поэтому не бойся, что Ора будет ревновать меня к тебе, — верно я говорю? — Ариэлла вновь оглянулась на свою возлюбленную, и та помотала головой, подтверждая слова своей королевы.
На юного рыцаря, однако, эти слова произвели совсем не успокаивающее впечатление: юноше показалось, что ему не место в супружеской постели королевы и её консорта — ему, знающему королеву меньше суток, связанному с ней не более чем ритуальным сексом, в постели королевы и её дракона, которые были вместе ещё тогда, когда он сам был ещё ребёнком. Сердце юноши внезапно кольнуло странное чувство — будто он сам ревновал свою госпожу к её консорту — но какое право он имел даже думать о том, что между ним и королевой могут быть какие-то чувства?
Видно, королева начала догадываться о чувствах, обуревавших её рыцаря, поскольку она продолжила тем же мягким, и в то же время не допускавшим возражений голосом:
— Но и не думай, что ты для меня ничего не значишь, что то, что между нами было — это просто ритуал. Ты — мой рыцарь, и мы связаны нерушимой клятвой. Я помню каждого из вас, своих рыцарей, даже тех, кто погиб, служа мне, я помню, каковы вы были в бою, и каковы в любви. Скажи, — без всякого перехода спросила королева, — ты хотел бы снова возлечь со мной?
Юный рыцарь почувствовал, как его сердце начинает учащённо биться после этого вопроса, а сомнения раздирают его разум... но, сумев взять себя в руки, он ответил настолько искренне, насколько мог:
— Я... могу лишь мечтать об этом, ваше величество...
— Тогда, — королева улыбнулась, — твоя мечта может сбыться. Завтра ты получишь своё первое задание как королевский рыцарь, и если ты выполнишь его достойно, ты заслужишь право на ночь любви со мной, — при этих словах юноша почувствовал, как его только что бешено бившееся сердце замирает в его груди. Его госпожа же тем временем продолжала: — А сейчас ты можешь разделить со мной мою постель — со мной и моим драконом, — привстав на кровати, она потянулась к своему рыцарю и жарко поцеловала его.
***
Ещё не рассвело, когда юный рыцарь проснулся оттого, что рядом с ним Ариэлла и Ора страстно ласкали друг друга, — заметив, что юноша проснулся, королева предложила своему рыцарю присоединиться к их любовным играм, и тот не стал отказываться. Когда же все трое насладились ласками друг с другом, королева встала с кровати и сказала Гильберту, что сейчас у неё, согласно утреннему распорядку дня, физические упражнения, и он, её рыцарь, может присоединиться к ней, если захочет, — и молодой рыцарь вновь не стал отказываться. Служанки принесли одежду королеве и рыцарю — к удивлению юноши, ему предоставили одежду из королевских запасов, потому что та, в которой он приехал во дворец, была, по словам служанок, отдана в стирку. Они спустились в гимнастический зал, где, кроме самой королевы и её рыцаря, занимались утренней гимнастикой несколько рыцарей королевы, а может, гвардейцев или телохранителей, а может, кого-то ещё, и среди них средняя дочь королевы и Оры, принцесса Камилла — высокая, атлетически сложенная полудраконица на пару лет моложе Гильберта, с рубиновыми, как у её матери, глазами. Распорядок тренировок королевы включал в себя упражнения с гантелями, потом бег, потом упражнения с мечом и другими видами оружия — и Гильберт убедился, что его госпожа действительно могучая воительница: ни в беге, ни в тренировочных поединках ему не удалось одержать верх. Видя это, королева предложила своему рыцарю сразиться с её дочерью (юноша смутился, не зная, что принцесса думает о нём, и догадывается ли она о том, что было между ним и её матерью, но юная принцесса смотрела на него лишь с лёгким любопытством, ни слова не говоря о том, что было между ним и королевой) — оба приняли это приглашение, и Камилла оказалась примерно равна по силам молодому рыцарю — то один, то другая одерживали верх. Закончив с утренней гимнастикой, королева предложила своему рыцарю присоединиться к ней за завтраком — и юный рыцарь, не забыв поблагодарить принцессу Камиллу за достойный поединок, вновь не стал отказываться, поскольку после физических упражнений он и вправду проголодался. Его усадили за длинный стол, во главе которого сидели сама королева Ариэлла, её консорт Ора и три их дочери, а за столом разместились приближённые королевы, среди которых, ближе к дальнему концу стола, посадили и недавно посвящённого королевского рыцаря. Завтрак был вполне королевским, но не слишком роскошным — в конце концов, это был обычный завтрак королевы, а не торжественный пир. По правде сказать, юноша смутился, оказавшись среди такого количества придворных, — он боялся, что все они знают, что было между ним и их повелительницей (а ведь он был, очевидно, единственным новым лицом среди присутствовавших за столом), и вздумай кто заговорить об этом, юноша сгорел бы на месте со стыда или провалился бы сквозь землю. Но никто из присутствовавших, к облегчению юного рыцаря, ни словом не упоминал о том, чем королева и её рыцарь занимались за закрытыми дверями королевской спальни, — или никто не говорил об этом в присутствии самой королевы. Юный рыцарь замечал, что младшая принцесса, юная и свежая, как роза, красавица Амелла, поглядывает на него с нескрываемым интересом и, кажется, расспрашивает про него Камиллу, но Гильберт старательно игнорировал её взгляды — после секса с её матерью сама мысль о том, чтобы ответить на ухаживания королевской дочери, казалась молодому рыцарю возмутительной.
Наконец, завтрак был окончен, и королева оставила своего рыцаря, занявшись своими государственными делами, а к Гильберту подошёл уже знакомый ему маршал Аберард (тоже присутствовавший при завтраке королевы).
— Ну что ж, ты теперь рыцарь королевы — время получить своё первое задание, — заговорил он. — Близится зима, и в это время ледяные драконы просыпаются на севере и во главе своих армий орков, полудраконов и прочих существ отправляются разорять земли к югу от них. Ты отправишься на север, в крепость Иверналь, где ты присоединишься к другим рыцарям, охраняющим северные рубежи королевства. Ты когда-нибудь занимался мореходством? — Гильберт отрицательно помотал головой в ответ. — Ничего, у тебя будет время научиться, — полуорк протянул молодому рыцарю два запечатанных конверта и кошель с деньгами. — В этом конверте — письмо к сэру Руланду, коменданту Иверналя, а в этом — инструкция, как тебе добраться до крепости, — в голове юного рыцаря мелькнула мысль, что с момента его посвящения прошло не так много времени, и большая его часть пришлась на ночь, так что либо сэр Аберард писал инструкцию и письмо для коменданта ночью, либо всё уже было готово ещё до обряда посвящения... — В кошельке — подъёмные, чтобы ты мог добраться до крепости. Речной корабль, на котором ты сможешь доплыть до Иверналя, отходит завтра. Есть вопросы?
Сказать по правде, первое задание заставило сердце юного рыцаря слегка сжаться — он, едва успев полюбить свою королеву, должен был отправиться на дальние рубежи Аквилонии на много месяцев, не видя своей госпожи. Но приказ есть приказ, и к тому же Гильберт мог утешать себя мыслью, что там, сражаясь с армиями ледяных драконов, он заслужит право получить награду от своей повелительницы. И юный рыцарь, поклонившись маршалу, ответил:
— Никак нет, сэр Аберард. Я выполню задание, доверенное мне её величеством!
Покинув королевских дворец, получивший своё первое задание рыцарь пересчитал выданные ему подъёмные и попытался представить, на что ему хватит этих денег. Оставшийся до отплытия день Гильберт решил посвятить сборам в дорогу: узнал, сколько стоит проезд на корабле (и сколько стоит провезти на корабле его коня), и отложил нужную сумму; проверил, в порядке ли его оружие и доспехи, не нужно ли подковать коня; купил припасов в дорогу и смену одежды — хоть рыцарю никто не намекал на то, что он должен будет вернуть одежду, полученную взамен своей, отданной в стирку, юноша не хотел злоупотреблять щедростью своей госпожи. Тратить деньги на уличных музыкантов, жриц любви и азартные игры Гильберт не собирался — хотя у него оставалось немного денег, а в столице Аквилонии было немало мест, где эти деньги можно было бы потратить, юному рыцар казалось, что он не оправдал бы доверия королевы, если бы решил прокутить полученные от неё деньги.
Голову юноши тем временем занимали мысли, что после того, как его госпожа позволила ему спать с собой в одной постели, завтракать с ней за одним столом, и даже познакомила его с одной из своих дочерей, он чувствовал себя больше чем просто её вассалом — будто королева Ариэлла сделала его членом своей семьи. Впрочем, он, Гильберт, был ведь не единственным таким — все рыцари королевы прошли посвящение через этот ритуал... но тогда, выходит, и они тоже, вместе с королевой, должны были быть членами одной большой семьи? Если королева была так добра, щедра (и любвеобильна) со всеми своими рыцарями, то молодой рыцарь понимал, почему бродячие трубадуры воспевают верную дружбу рыцарей Аквилонии и их верность своей госпоже. Магический кристалл, конечно, должен был делать их верность нерушимой, но и без него королева была искренне добра к своим рыцарям — ведь так? Или — шептал юноше голос сомнения — он, Гильберт фон

Медкомиссия

Приключения Мины. Часть 2

Берег Робинзонов