характеристики — 3 оргазма: один до встречи (с Его рассказом о Светике), второй во время встречи, третий дома в душе (струя воды + Его слова). Остальное опишет профессионал. С Ним я не чувствовала себя ни сотой, ни последней. Я ощущала себя Единственной. И это не моя заслуга.
Ах, да! Как Он кончает!!!
Где это видано? Лина выкидывает очередной финт. Сколько их еще будет за сегодня, интересно? Только я успел всласть поласкать ее дырочки, имея в мыслях и лично свое эстетическое наслаждение получить от процесса, и преследуя утилитарную цель смачивания ануса соками из вагины, только пыхтя пристроился за ней в узчайшем проходе, чувствуя, как полки шкафа впиваются в спину и оставляют следы как от битья батогами, только начал вводить член в попу, пытаясь вибрирующими движениями пальца на клиторе отвлечь от возможной боли, как Лина, оперевшись одной рукой на спинку кровати, встала на неё и сделав два широких шага, проследовала до стенки, в которую я приткнул борт кровати, снова подобрала подол своего платья, обнажая сводящие с ума своей правильностью и сексуальностью белоснежные ягодицы, чуть прогнулась вперед, и вполоборота повернув голову ко мне, сказала с милой улыбкой: — Там тесно, иди сюда. — Послушай, может ты акробатка, но я ведь не акробатка, тьфу, то есть не акробат, с тобой тут не только русский язык, и родной позабудешь, — пробурчал я, осторожно взгромождаясь на расшатанную сотнями пар кровать и пробираясь к Лине, держась за изголовье и чувствуя себя канатоходцем на ходуном ходящем матрасе под ногами.
Добрался, пристроился, начал трахать. Членом в попу, пальцами — в киску и клитор. Влагалище исправно мокреет, клитор потихоньку растет, попа в неспешном темпе поддается в противоход члену, в общем, процесс идет, только я чувствую себя одноруким инвалидом, потому что левой рукой крепко держусь за изголовье кровати, чтоб не брякнуться. Несколько раз поменял дырочки. Во время второго, кажется, перетыкания Лина вдруг взвизгнула и отпрыгнула, я еле удержался на ногах. — Что случилось? — Мне показалось, ты мне без резинки засунул в попу. — А что, уже на пальцы тоже надо презики натягивать? — показываю ей палец, который только что был у нее в заднице. Строгим взором контролера она проверяет наличие резинки на члене и снова разворачивается пятой точкой ко мне. — Ну извини, показалось! Продолжай, пожалуйста, мне совсем немного осталось.
Еще через одно перетыкание презерватив был все-таки утерян, но Лине уже было до лампочки: она почувствовала приближение оргазма и твердо была намерена не упускать его. Хриплым голосом предупредила: — Может, ты тоже кончишь сейчас? А то если я кончу раньше, сам будешь догоняться, я еще долго не приду в себя. — Ты давай кончай, а там разберемся, — не стал я углубляться в порочность философии «я тебе, ты мне».
Лину забирало. Ее тело содрогалось, голова то откидывалась назад, то металась из стороны в сторону. Одной рукой она ласкала себе соски, другой задавала ритм движения моему пальцу, мастурбирующему ей клитор. Неконтролируемые стоны вырывались из ее уст, дыхание все учащалось и учащалось. И вот, наконец, тот самый сладкий миг мужской гордости и женского наслаждения: писк, всхлип, короткая команда «Замри!» и судороги прижимающегося всеми клетками тела ко мне.
Проходит время: пять или десять секунд, минута или три, женский оргазм пережит. И тогда она открывает глаза, делает глубокий вдох и смотрит тебе в глаза. И такая признательность сквозит в этом взгляде, такое упоение своей женственностью и мужественностью партнера, что все сокровища мира меркнут в лучах обожания, и ты готов сражаться за нее, бросаясь пешим с коротким мечом в руке на конного воина с копьем.
Где это видано, где это слыхано? Мне кажется, так подумала Лина, когда увидела, что время идет, а я ничуть не намерен чего-то добиваться от нее для приближения своего оргазма. Сижу рядом, болтаю о чем-то нейтральном, поглаживаю по плечу, иногда целую в щечку или шаловливо тереблю сосок, но без нацеленности на возобновление интима. Прав классик: никогда ничего не просите, сами придут и сами все предложат. И грузин из анекдота тоже прав: лучше полчаса потерпеть, чем три часа уговаривать. Предложила и Лина: — Ну давай я тебе минет сделаю? — и потупив глаза. — Только недолго и в резинке.
Сколько надо заплатить террористам, чтоб они взорвали все заводы по производству гандонов?
У меня от неожиданностей этого утра уже не было сил возражать и не было настроения смеяться. Наверное, слишком у меня было ошарашенное лицо, что Лина посчитала нужным объясниться: — Нет, горло у меня уже не болит... почти. Но вдруг какая-то инфекция перейдет к тебе. — Зараза к заразе не липнет, — твердо сказал я, встал на кровать и оперся спиной на изголовье. — Не перейдет!
Как классно сосет Лина! Уделяет внимание каждой клеточке члена, касается губами и языком. Забирает в рот и посасывает яйца. Целует головку и лижет ствол. Шаловливым язычком дразнит уздечку, пытается его острым кончиком расширить дырочку, обнимает губами венчик и вращает языком вокруг головки. Вбирает глубоко в рот, упирает то в одну, то в другую щеку, сосет как вкусную конфетку, полностью отдавшись процессу минета. Нежно и мягко, очаровательно и восхитительно ласкает Лина мой член, заставляя тело трепетать, а душу — возноситься на небеса.
А где же рефрен — где это видано, где это слыхано? Ну да, как же без него. Ни разу Лина не подняла взор и не посмотрела мне в глаза. Мотнув головой, не разрешила мне гладить ее по волосам и управлять движениями головы, но не возражала, когда я гладил ее по плечам и пощипывал пуговки сосков.
И увы, как же недолго сосала Лина! 5—7 минут, никак не больше. Я балдел и кайфовал, я был готов ну если не часами, то 20—30—40 минут непрерывно получать этот минет, не кончая и не тяготясь однообразием. Но... в какой-то момент она выпустила член изо рта и прошептала (как мне послышалось): — Я устала. — Устала? Ну отдохни, я не тороплю тебя, мне очень и очень приятно! — Нет, я остыла. Доделай себе сам, пожалуйста!
Это не было сказано тоном флиртующей кокетки, которую надо раз за разом уговаривать и убеждать в желанности продолжения. Для Лины интим-процесс действительно подошел к концу естественным образом, и малейшее принуждение, даже в вопросительно-просительном тоне, могло сбить настрой и поменять восприятие от встречи на резко отрицательное. Я был даже готов к тому, что она отсядет или начнет приводить в порядок свою одежду, готовясь уходить, или еще каким-то образом покажет свою отстраненность от процесса моего кончания. Но моя вкусная девочка поступила гораздо правильней!
Обняв меня за колени, она уселась, подогнув ноги, в непосредственной близости от онанируемого члена. Она ласкалась лицом об мои бедра, целовала за мошонкой, теребила волосяной покров моих ног и царапала мои ягодицы. Высунув язык, Лина пыталась улучить момент и полизывала головку, ловко уворачиваясь от ходящего поршнем кулака. Облизывая губы, подавала знак о желанности моего скорого кончания. И наконец, поняв каким-то образом, то ли по моему дыханию, то ли по каменно напрягшимся мускулам всего тела (я ей ничего не говорил и не делал никаких знаков, полагая, что в лучшем случае она примет сперму на лицо и оближет потом головку, но в рот брать не станет, раз делая минет, заявила об усталости и остывании), отстранив мою руку, решительно взяла в рот, и уже не нежным-мягким-ласковым стилем ласкающего минета, а яростно-страстно-целенаправленно отсасывая, перекатывая одной рукой яйца, а другой — сжимая ствол, выманивая оргазм и побуждая сперму вырываться из закромов, довела меня до бурного финиша. Я рычал и кричал, боюсь, что утеряв контроль над собой, даже до боли сжал ее руку, побуждая сжимать сильней и выталкивать сперму из канала, реализуя вторую часть известной формулы после безукоризненно проделанной первой.
Восстановившийся автоконтроль духа не дал мне сползти по изголовью кровати и провалиться к блаженный сон после суперского оргазма, несмотря на все соблазны плоти. Я лишь тяжело дыша, мог наблюдать, как Лина встала с кровати, поправила юбочную часть платья, просунув руки под бретельки, восстановила приличествующий вид блузочной части, подошла к висящему у вешалки зеркалу, посмотрела довольно на себя (и с хитринкой бросила молниеносный взгляд на меня и тут же отвела взор), сглотнула, подвигала губами, как бы дегустируя и, заценив, одобрила: — А ты вкусный!
Вы думаете, на этом неожиданности завершились? Как бы не так! Рефрен «Где это видано, где это слыхано» продолжает рулить до самого конца.
Выхожу из душа и, пораженный, останавливаюсь. Лина голая. Полностью! Точеная фигурка, ни грамма лишнего, все гармонично и соблазнительно донельзя! — Вот как? Значит, кое-кто у нас порой раздевается не до, а после секса? — Ну да, так и надо на самом деле! — лукаво отвечает Лина. Оказывается, она отряхивала платье от налипшего тополиного пуха. — А теперь помоги мне одеться, мне нравится, когда мужчина меня одевает. — Не раздевает, а одевает? — уточняю я. — Именно!
Пожалуй, я не буду описывать, как одевал ее, что-то застегивал, что-то завязывал, пользуясь дополнительными возможностями поласкать сокрытое доселе от меня. По реакции Лины я понял, что в этой сфере я еще полный неумеха. Надо бы потренироваться, однако...
Ну и про заключительную неожиданность пусть расскажет сама Лина. «Хроники одной Встречи», часть 3, «Послевкусие».
3. «Послевкусие» (Его термин). Я бы назвала «И что?!» Пишу по-горячему, чтобы не замылить мысль. Что это было? Я вижу встречу двух увлеченных коллекционеров. Он коллекционирует Женщин, считает их (ИМХО), я — эмоции, чувства, возможности Души и Тела. Произошло взаимоприятноприемлемое пополнение коллекций каждого из нас. Я стала 135-ой в Его записной книжке (о чем собственноручно сделала запись), Он стал первым профессиональным Дон Жуаном (см. книгу) в моей колонке «Бывает же Таакое!» и очередным плюсом в графе «И такое у меня было».
Попытаюсь хоть в этом фрагменте оказаться лаконичней Лины. Собственно, мое «Послевкусие» можно уложить в реплики, которыми

Инцест отца и дочери

Стюардесса по имени Рыжик

Называется, помыла сыну спинку!!!