Видимо, открывшаяся перед ней картина подействовала на нее возбуждающее. Я прекратила попытки вырваться и просто лежала, но Надежда Викторовна и не думала возобновлять съемку. Она даже перестала говорить Борису, что и как ему делать. А он, тем временем, продолжал ритмично двигать бедрами, не вынимая члена из моего ануса, но и не засовывая его глубже. Поняв, что я смирилась с тем, что происходит, она выпрямилась и встала сбоку от стола, положив одну руку мне на грудь, как бы припечатывая меня к столу на всякий случай. И в этот момент к своему удивлению я почувствовала, что начала возбуждаться. Болезненное ощущения жжения в заднем проходе куда-то исчезло, вместо него появилось чувство наполненности, которое я испытывала всегда, когда занималась обычным сексом. Только сейчас оно казалось всеобъемлющим, член входил не только в мой анус, а заполнял все мое внутреннее пространство. Мне хотелось ощутить его весь, чтобы он полностью заполнил меня. Это было неправильно, это было ужасно, но я ничего не могла с собой поделать. А в голову лезли всякие дурацкие мысли, которые еще больше усугубляли эту ситуацию. Мне почему-то стало интересно, испытывал ли Дмитрий Олегович те же ощущения, что сейчас испытываю я? Или у мужчин все это по-другому? Что бы было, если бы он оказался на месте Бориса? Его член короче, но значительно толще. Я гнала их от себя, но на смену одним приходили другие, такие же глупые и пошлые. Я собрала остатки воли в кулак и сказала себе, что надо держаться и постараться ничем не выдать своего состояния.
Справа от меня раздались какие-то хлюпающие звуки. Я повернула голову и увидела, что распахнув халат и спустив трусы купальника до колен Надежда Викторовна свободной рукой натирает свой клитор. На меня она не смотрела. Ее затуманенный с поволокой взгляд был устремлен туда, где член Бориса входил в мой зад. Вид ее мокрой гладкой киски с распахнутыми и лоснившимися от смазки темно-вишневыми половыми губами только усилил мое возбуждение.— А мне супруга сказала, что вы неважно себя чувствуете.
— Да, разболелась голова, — в данном случае ее маленькая ложь была мне на руку. — Перенервничала. Просто получила не очень приятные известия из дома. Боюсь мне придется уехать.
— Что-то случилось?
— Бабушка заболела, — соврала я. — Мама одна не сможет за ней ухаживать.
— Может, я могу чем-нибудь помочь? — вопрос Дмитрия Олеговича звучал вполне искренне.
— Нет, нет! У нас и врачи хорошие и лекарства есть. Просто нужен уход, а никого постороннего бабушка к себе не подпустит.
— Понимаю. Вы думаете, это надолго?
— Не знаю. Но полагаю, вам будет лучше нанять другую помощницу по хозяйству.
— Юля! Скажите честно, вас не устраивают ваши обязанности?
— Что вы! — я поняла, о каких обязанностях идет речь. — Все, как мы договаривались. Мне не на что жаловаться!
— Возможно, моя супруга, предъявляет к вам завышенные требования? — Дмитрий Олегович покосился на приоткрытую дверь в спальню жены.
— Нет! У меня с Надеждой Викторовной хорошие отношения, — я постаралась произнести эту фразу как можно убедительней.
— Что ж! Ничего не поделаешь! Я так понимаю, что вы уедете завтра утром. Когда окажетесь дома и разберетесь, что к чему, позвоните мне. Может, ваше длительное присутствие и не понадобится. Мы пока не будем торопиться нанимать кого-либо на ваше место.
— Хорошо! — пообещала я и, пожелав ему спокойной ночи, поднялась к себе в комнату.
Приняв душ и забравшись под одеяло, я попыталась уснуть, но мысли о том, что мне делать дальше, оставаться в Москве или действительно вернуться домой, гнали сон прочь. Примерно минут через сорок после бесплодных попыток заснуть я услышал тихий стук в дверь. Судя по тому, что телевизор внизу в гостиной выключился сразу после моего ухода, Дмитрию Олеговичу тоже не спалось. При всем моем хорошем отношении к нему прощальный секс не входил в мои планы. Я решила не открывать, но стук повторился и звучал уже громче. Наплевав на приличия, в одной ночнушке на голое тело я подошла к двери и открыла ее. За дверью стояла Надежда Викторовна в домашнем халате. Не дав мне произнести ни слова, она шагнула внутрь.
— Мне нужно с вами поговорить, Юля! Пожалуйста! Это важно! Я понимаю, что вам, скорее всего, неприятно меня видеть, но выслушайте меня!
При всем желании у меня не хватило бы сил вытолкать ее из комнаты, поэтому я лишь кивнула и села на край кровати. После секундного колебания она присела рядом.
— Не знаю, поймете ли вы меня, — начала она, заметно волнуясь, — но после всего, что сегодня произошло, я взглянула на эту ситуацию другими глазами. Я имею ввиду не только случившееся днем, — она немного запнулась, подбирая слова. — Я слышала ваш разговор с моим мужем... и мне показалось... вобщем... , — она наконец собралась с духом, — думаю мои подозрения были беспочвенны. Вы не шпионили за мной, и все действительно произошло случайно. Я просто испугалась. Очень, — она немного наклонилась, чтобы взглянуть мне в глаза. — Я не хочу терять, Диму! Деньги тут не при чем. Большая часть его компаний оформлена на меня. Я на самом деле люблю его. Но... , — Надежда Викторовна неожиданно залилась румянцем, — у нас почти совсем нет секса. А если он и случается, то по одному и тому же сценарию. Думаете, Юля, что мне нужен этот Борис? — она взяла меня за руку. — Да он просто инструмент для удовлетворения моих желаний. Я же живой человек! Или мне остаток жизни так и мастурбировать по ночам, когда муж уходит в свой кабинет. Я бы и не подумала заводить интрижку на стороне, если бы в нашу жизнь вернулась страсть. Разве я не заслуживаю ее? Разве я не привлекательна?
Отпустив мою руку, она потянула за поясок халата и распахнула его. Под ним ничего не было. Небольшие и, как я заметила еще в первый раз, по-прежнему крепкие груди венчали коричневые соски с небольшими ореолами. Плоский живот, тонкая талия, крутые бедра с едва заметной паутинкой целлюлита, гладко выбритый лобок... Из-за сомкнутых ног больше я ничего не могла рассмотреть, но Надежда Викторовна, заметив куда обращен мой взгляд, тут же их слегка раздвинула. Аккуратные темно-вишневые лепестки малых губ обрамляли вход во влагалище, вверху они сходились бугорком, из-под которого виднелась крупная головка клитора.
— Я тебе нравлюсь? — очень тихо прошептала она.
Я буквально опешила. И от того что она вдруг стала обращаться ко мне на «ты» и от того тона, которым она произнесла эту фразу.
— Понимаешь... когда ты лежала там... мне стало тебя так жалко, а потом... я сама не знаю, как это случилось! Я почувствовала такое... не могу объяснить... Если я уничтожу эту запись, ты простишь меня?
Я не верила своим ушам. Неужели он и вправду сожалеет о том, что сделала?
— Пожалуйста! Прости меня!
Надежда Викторовна обняла меня за плечи и прижалась губами к моим губам. Потом принялась покрывать поцелуями мою шею.
— Я была неправа. Пожалуйста, ну пожалуйста! — шептала она, прижимаясь ко мне своим телом. Через тонкую шелковую ткань ночной рубашки я чувствовала тепло ее груди, ощущала, как затвердели ее соски. Ее руки гладили меня по спине, опускались на бедра и снова поднимались вверх. — Позволь мне все исправить. Позволь мне сделать тебе приятно.
Она взяла мою голову в свои ладони, заглянула мне в глаза и очень нежно, очень бережно поцеловала меня. Губы были такими мягкими, такими зовущими, они трепетали от страсти. Никакой мужской поцелуй нельзя сравнить с этим. В самом нежном поцелуе мужчины угадывается желание обладать и получать наслаждение, здесь же чувствовалось стремление это наслаждение дарить. Я невольно закрыла глаза и отдалась незнакомому но такому приятному чувству. Раньше я никогда не целовалась с женщинами. Надежда Викторовна втянула мой язык себе в рот и принялась посасывать его. Ее правая рука осторожно легла мне на грудь. Через ткань ночнушки нежные пальцы погладили сосок, тихо сжали его, несколько секунд они игрались с ним, а он отзывался на эту ласку, становясь все тверже. Она оторвалась от моих губ, и я почувствовала ее горячее дыхание у себя на груди. Взяв мой затвердевший сосок в рот, Надежда Викторовна стала покусывать его, а ее тонкие пальчики занялись другим моим соском. Он тоже встал, и тут же вокруг него сомкнулись ее губы.
Лаская попеременно мои соски губами и языком, она положила руку мне на колено и провела ей вверх по бедру, сдвигая подол ночной рубашки. Сложив ладонь лодочкой, она просунула ее между моих ног и накрыла мою киску, прижавшись к ней пальцами. Я тихо охнула и непроизвольно раздвинула ноги, но Надежда Викторовна этим не воспользовалась. Она продолжала играться с моими сосками через ткань ночнушки, которая стала уже совсем мокрой от ее слюны, и просто касалась ладонью моих половых губ, не совершая никаких движений. Но и одних ласк груди оказалось достаточно, чтобы я потекла. Капелька смазки выскользнула из-под ее ладони и скатилась вниз по моему бедру. Рука покинула мою промежность, я открыла глаза и увидела, что она слизывает с пальцев мои выделения. Встретившись со мной глазами, Надежда Викторовна тихо улыбнулась, встала и стянула с меня ночную рубашку, затем наклонилась и впилась поцелуем в мои губы. Слека надавив мне на плечи, она опрокинула меня на кровать, а сама легла сверху.
Мы целовались как истомившиеся по ласке любовники. Своей грудью я ощущала жар ее груди. Ее руки блуждали по моему телу, своим лобком она тесно прижалась к моему. Это было так удивительно ново и так приятно. А когда она бережно, чуть касаясь, провела языком по моему соску, который уже не скрывался за шелком ночнушки, меня накрыла волна животной страсти. Положив ей руку на затылок, я вдавила ее лицо себе в грудь. Я была не в силах больше терпеть эти нежные прикосновения и касания, из-за которых у меня образовался пульсирующий комок внизу живота. Мне хотелось чего-то большего. Надежда Викторовна отреагировала на мой порыв и стала лизать мои соски, сильно надавливая на них языком и вминая их в мою грудь. Одновременно ее бедра пришли в движение и она стала тереться своим лобком о мой. Я раздвинула ноги и тоже стала двигать бедрами,

Женский Ад - часть 3

Удачная уборка моего выпускного класса

Как меня сделали лесбиянкой