свободно, как бы проскальзывая между кустов. Временами мне казалось, что они расступаются, давая ей дорогу, и смыкаются передо мной, стараясь не пустить, задержать непрошеную гостью. Я уже совсем собралась капитулировать под их натиском, как эти противные создания просто расступились в стороны, открывая моим глазам пляж. Пляж очень громкое название для этого места. Скорее кусок открытого берега длинной около четырех метров и шириной метра три.
Я вышла на свободу из тени кустов и огляделась. Нежный даже на вид мягкий желтый песочек искрился и играл в свете солнца.
— Нет не желтый, — поправила я себя, — а скорее золотистый... Чуть ярче, чем цвет загар Лены, — решила я.
Он манил, обещая негу и комфорт. Весело рассмеявшись, я вышагнула из сланцев и ступила на него босой ногой.и, выбравшись на мелководье легла на спину. — Хорошо-то как, Женька! — закричала она в восторге, — как давно я не была здесь... — и вдруг понизив голос, добавила, — именно здесь на этом пляже я впервые, — ее лицо зарделось, — любила своего мужа, — уже очень тихо добавила она.
И словно устыдившись сказанного, зарделась и отвела взгляд, словно рассматривая, что там за горизонтом. А тем временем я, неуклюже развернувшись и хлебнув при этом воды, погребла обратно к берегу. Уже подплывая, почувствовала, как у меня свело судорогой икру. Ни чего, не соображая от боли пронзившей тело попыталась встать на ноги, но, не достав дна, погрузилась в воду с головой. Столь неожиданное погружение и усилившаяся боль вызвали дикий страх. Я забилась, пытаясь всплыть. На мгновение, показавшись наверху, хлебнула воздуха процентов на шестьдесят разбавленного водой, закашлялась и судорожно задергалась, все ещё пытаясь найти опору которой не было. Снова погрузилась с головой. Организм категорически требовал воздуха для дыхания, а я, паникуя, потеряла всякое представление, где верх, а где низ... Еще мгновение и, не выдержав пытки, я вздохнула вместо очередной порции воздуха — воду. Паника черной ямой затопила мозг... Я одновременно кашляла, пытаясь избавиться от воды и дышать. Чем больше билась, тем хуже становилось. Чем бы всё закончилось, будь я одна — не знаю...
В следующее мгновение я почувствовала крепкую руку, которая, схватив меня за плечо, толкнула к берегу, потом подтолкнула ещё раз. Почувствовав под руками и ногами опору привстала. Судорожно кашляя, и отплёвывая воду ни чего не видя из-за слез, я ползла по мелководью вперед, преодолевая боль во всем теле к смутно различимому берегу.
Следующее, что я помню, как меня рвет и выворачивает водой, а я, стоя на карачках около уреза воды судорожно пытаюсь дышать. Леночка, нагнувшись ко мне, довольно сильно шлепает меня по спине. Наконец обессилив, я валюсь на горячий песок, свернувшись калачиком.
У меня всё болит... Тело измученное происшествием бьёт дрожь. Ногу после судороги тянет и крутит, а темный страх давит и сжимая сердце.
— Вот ведь... — вертится в голове, — в трех метрах от берега чуть не утонула! Тут точно омут...
Словно прочитав мои мысли написанные на лице Лена произнесла:
— Здесь глубоко, дно и правда круто уходит вниз. Только не на столько что бы утонуть, метра два-два с половиной. В следующий раз просто не паникуй. Спасение утопающего дело рук самого утопающего. В другой раз просто задержи дыхание и дождись, пока не достигнешь дна, а потом просто оттолкнись от него... и ты всплывешь...
— Ага... Говно не тонет... — промелькнуло у меня в голове. В слух же я пробормотала, — т-е-е-б-е л-е-е-г-ко г-о-в-о-р-и-ть... — сипя и растягивая слова, выталкивала я их сквозь пробиравшую меня дрожь, — ты в-он как пла-ва-ешь... сло-вно ры-па, — жаловалась я, все ещё растягивая слога, — а я не умею... и ногу свело.
— Да ерунда всё, — она перестала похлопывать меня по спине и села рядом, — сейчас успокоишься, и все пройдет... Давай устраивайся поудобней, — она протянув руки помогла мне приподняться и лечь головой на свои колени.
Так мы и устроились на берегу. Я, лежа на горячем песочке с головой на её коленях, а она, сидя рядом. Её рука медленно поглаживала мне голову, временами зарываясь в мокрые слипшиеся волосы. Её нежный голос успокаивал меня, заставляя чувствовать блаженство и защищенность. Дрожь исчезла, боль стихла. И только далёкий шум ветра гуляющий под кронами медленно проплывал над пляжем. Убаюканная я погрузилась в какой-то полусон.
В какой момент все изменилось, я пропустила. Только что двигающаяся по волосам рука вдруг оказалась на моём плече, а потом и спине. Я напряглась замерев. Сердце молотом забилось в груди, заставляя меня сильнее дышать. А мягкая, но настойчивая ручка продолжала поглаживать мне спину. Огонь возбуждения пробежал по телу словно передаваемый рукой Лены. У меня потеплело в животе, и я судорожно сжала ноги.
— Тебе нравится? — прошептала она, вдруг наклонившись к самому уху.
— Да-а-а... — чуть замешкавшись, на одном долгом дыхание выдавила я.
— А так? — её рука, скользнув по боку, мягко одними кончиками пальцев пробежала по груди, — или так... — пальчики нежно обвели ореол соска, который мгновенно набух, сделавшись твердым словно камушек. — А может так? — улыбнулась она, тяжело задышав, и сжала мой сосок, потянув его.
— Да... — застонала я, чувствуя как все во мне желает, жаждет такого прикосновения и всего что последует за ним, — у меня давно уже ни с кем ничего не было.
Повернув голову вверх, я глянула ей в лицо и буквально утонула в зеленых глазищах, которые обещали мне рай прямо здесь и сейчас. Не удивительно, что я, с трудом подняв вдруг отяжелевшую руку, положила её ей на шею и притянула к себе. Наши губы нашли друг друга. Мне пришлось неестественно выгнуться, чтобы приникнуть к ним. Мягкий горячий язычок подруги проник в мой рот, лаская нёбо и раззадоривая меня. Не оставшись в долгу, я сама закрутила своим, выглаживая и даря ласку нагнувшейся надо мной женщине. Моя рука одновременно с этим сжала её тяжелую налившуюся внутренним напряжением твердую грудь. Нащупав сосок — горячий и твердый я покатала его между пальчиками, ощутив, как сильно и быстро забилось её сердце, а потом сильно сжала, ощущая как горячая твердость набухает между подушечками пальцев.
— Да... Ещё... — буквально прошептала она чуть отведя плечо в сторону и давая мне возможность достать до второй груди.
Мы целовались, лаская, друг дружку. Было очень неудобно, болела вывернутая шея, но мне казалось, что если я прекращу это и оторвусь от её губ, то ни когда не смогу ощутить все снова. Наконец со стоном сначала я, а потом она разорвали объятия. Я развернулась на спину, а Лена быстро привстав, легла рядом. И снова наши губы встретились, а руки гуляя по чужим телам: ласкали, мяли, терли их, принося блаженство и негу.
Я словно раздвоилась. Одна я лежала в объятиях подруги, а вторая половинка находилась где-то в стороне, наблюдая и анализируя. А потом мы снова стали единым целым и когда горячая обжигающая ладонь накрыла мой лобок, а пальчики нащупали возбужденный клитор... Вторая половинка закричала, да так что у меня зазвенело в ушах:
— Неееет!
Я дернулась, мгновенно трезвея и с трудом оторвав свои руки от податливого тела подруги отпрянула.
— Что? — не поняла она, с трудом приходя в себя, — я сделала тебе больно?
— Нет, — замотала я головой.
— Тогда что? — недоуменно уставились на меня зелёные глазища, и я поняла, что опять тону в них...
Замотав головой пытаясь отогнать это сладкое наваждение, я бессвязно залепетала:
— Это не правильно... так нельзя... нельзя...
— Почему? — она словно гипнотизировала меня.
— Я... я... не лесбиянка... — с трудом выдавила я из себя слово.
— И я то же! — ласково произнесла Лена, — просто двум подругам хорошо вместе, и мы можем сделать так, что нам будет ещё лучше!
Меня пробила дрожь, так как её пальчики снова упорно и ласково пробежавшись по животу накрыли промежность и стали поглаживать мой клитор.
— Успокойся, расслабься, и я сделаю тебя счастливой, — зашептала она, приближая свою голову к моей.
Горячий поцелуй и я, заткнув свою возмущающуюся половинку, отдалась ласкам. Похоже, Лена знала свое дело в совершенстве. Начав с губ, она продолжила целовать мне лицо, довольно быстро переключившись на шею и грудки. Когда влажные губы захватили сосок, а пальчики мягко двигавшаяся у меня в паху начали разглаживать интимные складочки, я застонала. А потом пальчики аккуратно нырнули во влажно всхлипнувшую пещерку. На мгновение остановились, как бы примеряясь, что сделать в следующее мгновение и энергично задвигались вперед-назад, в то время как язык и губы терзали затвердевший и горящий внутренним огнем сосок.
Я откинула голову назад и протяжно с дрожью в голосе застонала. Мгновенно оторвавшись от моего соска, она со страстью в голосе спросила:
— Нравится?
— ... — только и смогла я мотнуть головой, продолжая постанывать
— Не обделим и второй! — воскликнула подруга, впиваясь в него губами.
Язык то твердый, словно кусок старой но влажной кожи, то мягкий, словно шёлк — вылизывал грудь. Губы влажные и горячие покусывали и оттягивали сосок, а вторая рука мяла грудь, временами поглаживая затвердевший от возбуждения живот.
Наконец оставив в покое груди, она оставляя языком влажную дорожку сползла вниз и, устроившись между широко разведенных в стороны ног. Мгновение показавшее вечностью... и губы нежно прикусила нагло торчащий между складочек вульвы клитор. От такого обращения я просто взвыла! И не важно что такое случилось не в первый раз. Она продолжила «истязание» моей плоти и я больше не замолкая ни на секунду, крутилась и билась в её таких небольших, но сильных руках удерживающих меня на месте словно пойманную птицу.
Что вытворял со мной её горячий рот, мягко-жесткий язык и руки передать было не возможно. Она то втягивала все складочки вульвы в рот «перемешивая» их языком, то начинала «писать» цифры на возбужденных и твердых складочках, а то просто вылизывала все, до чего могла дотянуться.
Моё тело дергалось, дрожало, выгибалось в суставах. Сама я громко и непрерывно сначала стонала, потом кричала, а под конец уже сорвав

Тайное желание ч.1

Моя любовь

Марионетка (1 часть)