мне выбора, — печально склонив голову, сказала Юленька и потянула вниз бретельки лифчика.
— Стоп! А играть? Как я смогу оценить ваш талант, если вы станете тупо заголяться?
— Простите, — она вернула бретельки на плечи.
— Итак, я ваш верный рыцарь, мы на привале, вы решаетесь мне отдаться, благо терять вам больше нечего. Внимание... мотор!
Юленька кошкой скользнула к моим коленям, потянулась, пробежала руками по моим бёдрам, чем вызвала волну приятных мурашек. В следующую секунду тугая мякоть её грудей прижалась к моим голеням. Её влюблённое лицо оказалось между моих ног. Я смотрел на него поверх приподнявшегося в трусах члена, словно сквозь прицел.
— Мой господин, — томно пропела Юленька. — Я безмерно вам признательна. Как я могу отблагодарить вас?
Член сиськами обними и подрочи!
— Миледи, я не нуждаюсь в вашей благодарности. Я выполняю свой долг, как надлежит рыцарю и христианину.
— Ах, сэр, я знала, что вы так ответите. Если бы у меня были ценности, я не задумываясь, осыпала бы ими вас! Но, увы, я владею лишь одеждой, что на мне, — отстранившись, она томно огладила своё тело. Я вылупился на стринги и лифчик.
— Сияние ваших глаз — достаточная благодарность для меня.
— Ах, сэр, я готова очень близко посиять вам глазами. Я знаю, существует лишь один способ, которым настоящая женщина может отблагодарить настоящего мужчину... — она нежно положила голову мне на бедро. Её шелковистые волосы щекотали мне кожу. Я чувствовал как она дышит по мерным движениям упёртых в меня сисек.
— Я тронут, миледи, и с радостью принял бы ваш дар, но, увы мне!, скован обетом безбрачия.
— И я была христовой невестой, сэр, но судьба не спросила меня.
Офигеть, она заплакала! Две горячие слезинки скатились мне на бедро. Сиськи жарко обняли голень с обеих сторон.
— Судьба, миледи? Вы правы. Восемь лет я не нарушал обета, но моего верного оруженосца Жака, больше нет, он пал под стенами Каргасона. И вот судьба сводит меня с вами, и вокруг такая ночь...
Под шумок Юленька умудрилась расстегнуть застёжку бюстгальтера. Подняв на меня умоляющее лицо, она закусила губу и, бросив мне призывный взгляд, повела плечами. Лямки съехали по рукам, груди обрушились вниз белой лавиной, но чашечки каким-то чудом удержались на них.
— Этой ночью можете называть меня Жак, — шепнув это, Юленька качнула грудями. Лифчик упал на пол. Груди повисли во всём своём великолепии, увенчанные нежно-розовыми сосками с огромными ореолами. — Ах, сэр!
Она села на пятки, завела руки за голову, прогнулась в талии, застыла. Качнувшись, тяжелые груди замерли, глядя трогательными сосками чуть вниз. Они были просто прекрасны. Я потянулся и принял в руки их приятную прохладную тяжесть, взвесил в ладонях, покачал, смял, бормоча всякую чушь, лишь бы по-дольше:
— Миледи, восемь лет я хранил обет, но не могу устоять перед вашим очарованием. Нет, дьявол не может носить такое ангельское лицо. Я понял! Вы — ангелица, спустившаяся с небес, дабы освободить меня от моего...
— Сергей, хватит уже мне грудь лапать. Или мы переходим ко второй части, к «отдаться»? Мы только про раздеться договаривались.
— Но вы ещё не разделись, — возразил я, продолжая трепать сиськи. — Вы что, рыцарю в стрингах отдаться хотите?
Она ахнула:
— Что? Вы хотите, чтоб я полностью разделась?!
— Юленька! Вы же взрослый человек! Заниматься сексом в трусах как минимум неудобно. Пусть в кино и имитация, но выглядеть-то должно адекватно!
Она вздохнула и скромно прикрыла глаза:
— Сэр, отвернитесь, вы смущаете меня. Я впервые сама раздеваюсь для мужчины, проявите сострадание.
Я закрыл глаза растопыренными пальцами. Юленька поднялась, эротично качая сиськами, и скатала стринги по ногам. Как всегда, они почему-то прилипли к пиздёшке и прикольно потянулись вниз, будто губки их не отпускали.
— Я готова, сэр! Возьмите меня!
Она замерла, запрокинув голову к условным небесам и раскинув руки. Она была прекрасна: ангелоликая, в объятиях льняных волос, с растопыренными в стороны огромными грудями, что топорщились возбуждёнными сосочками, с кругленьким девичьим животиком, с нежной порослью неловко причёсанных в «дорожку» жёлтых волосиков на лобке, с гладкими стройными ногами, чуть полноватыми в бёдрах. Сглатывая пересохшим горлом, я не мог оторвать взгляда от её огромных ореолов, нежно-розовых, чуть светлее, чем загорелая кожа вокруг, набухших, приподнимающих горошинки сосков — похоже, её потрясающие груди всё ещё росли!
Я зааплодировал:
— Прекрасно, Юленька! Вы покорили меня!
Она опустила руки, улыбнулась и зарумянилась.
— Можно одеваться?
— Что вы, Юленька! Так быстро дела не делаются. Привыкайте к новому виду. Вы должны стать естественной.
Она в сомнении смотрела на меня.
— Или вы уже достигли пределов раскрепощённости? — совсем другим, деловым голосом спросил я, намекая, что готов с ней попрощаться.
Юленька растерялась:
— Куда уж раскрепощённее? Я же голая совсем.
— Есть куда. На шпагат, к примеру.
— Знаете, что! В фильме моя вывороченная вульва на экран не планируется!
— Так я ж не про фильм. Я про пределы раскрепощения. Поверьте, несколько физических упражнений позволят вам скорее почувствовать себя естественно в голом виде. Уж я-то знаю. Сколько здесь таких скакало.
Напоминание про конкуренток живо привело Юльку в тонус. Послав мне недовольный взгляд, она запрыгала. Едва успевая сглатывать слюну, я глядел на её болтающиеся сиськи.
— Сергей, а можно не смотреть?
— Нельзя. Вам это поможет скорее адаптироваться и почувствовать себя естественно, находясь абсолютно голой среди незнакомых мужчин, а я должен понять, насколько вы пластичны. Она фыркнула, но упражнений не прекратила, продемонстрировав мне наклоны вперёд и в стороны, приседания, махи руками и ногами, но тщательно при этом отслеживая такой ракурс, чтоб я не увидел, чего у неё там такого сладкого между ног. Лишь однажды, когда она наклонилась вперёд, обняв ноги руками и ткнувшись лбом в колени (а точнее — зарывшись лицом в повисшие сиськи), в зеркале позади неё расцвела гладкая сочная пиздёшка, так и призывающая к страстному французскому поцелую, — и то лишь на пару секунд.
— Ну как, — чуть запыхавшись, спросила она, — я достаточно пластична?
— Вы извлекли моё воображение, — туманно ответил я.
Просияв, Юленька уселась на стул, попытавшись сложить руки так, чтоб чуть прикрыть роскошную грудь, но та была столь велика, что в естественной позе прикрыть её было решительно невозможно:
— Что дальше?
Обычно я любил брать у голых актрис интервью, задавая им очень серьёзные вопросы. Было прикольно наблюдать, как они пытаются одновременно показать интеллект и скрыть свою неловкость. Но сегодня я что-то затянул... Вот-вот припрётся Георгич. Грубиян, на этой фазе он наверняка спугнёт девушку.
— Приступим к основной сцене, — объявил я, протягивая Юленьке пакет с костюмом монашки. — Лауру насилуют свирепые гунны.
Девушка настороженно приняла пакет, заглянула, вынула сверкающие серебристые стриптизёрские туфли на охрененном каблуке.
— А это ещё что?!
— Воля спонсора, — развёл я руками. — Он любит высоких девушек. На съёмках будет стилизованная обувь, сейчас же есть только это. Ванная там.
Издав сомневающийся звук, актриса пошла в указанном направлении.
— Юленька! — крикнул я ей вслед. — Макияж освежите! Мне нужно что-то более яркое, но ни в коем случае не вульгарное, вы всё-таки монашка. Побольше розового и голубого, не мне вас учить.
Кивнув, она скрылась в ванной. Я тут же схватился за вставший на дыбы член и дёрнул его пару раз, а потом, чтобы охолониться, начал считать, сколько бомжей живёт в соседних дворах.
Звук отпираемой двери ванной прозвучал, как будто открывались ворота рая.
Она вошла в комнату, прекрасная, как мечта. Короткое чёрное платье с широкими рукавами и глубочайшим декольте едва прикрывало лобок и выставляло на всеобщее обозрение пышность фантастических буферов. Длинные ноги, чей рельеф довели до идеала стриптизёрские шпильки, окутывали ажурные белоснежные чулки. Тонкую нежную шейку стискивал бархатный ошейник с овальной иконкой. Католический монашеский платок падал чёрным шелком на спину, соломенные волосы, выбиваясь из-под него непокорной волной, красиво контрастировали со скользкой чёрной тканью, льняная чёлка кокетливо ниспадала до тонких бровей. Невинность её личика, подчёркнутая розовой помадой на капризных полных губах, а ещё — акцентированными скулами, и глазами, сияющими, словно аквамарины в голубых тенях — такая невинность просто выносила мозг.
— Юленька! — ахнул я.
— Сергей, — строго сказала актриса, — по-моему, это костюм из секс-шопа.
— Ну да. Я же рассказал вам про тёмные времена. Я всеми силами стараюсь раскрасить свой фильм, принести нотку радости в мрачную действительность!
— Но почему нет трусиков? Я точно знаю, в комплект входят такие крошечные стринги.
— Помилосердствуйте, Юленька, какие стринги?! Не было в средние века никаких стрингов!
— А чулки были? — саркастически спросила она.
— У вас слишком загорелые ноги. Это выбивается из образа. В средние века загорать было неприлично. При съемках гримёр выбелит ваше тело, но сейчас — только белые чулки.
Юленька вздохнула, всем своим видом показывая, что она в крайнем сомнении, но возразить ей нечего.
— Лучше посмотрите на себя! — заворковал я, подскочил и за локоток, наслаждаясь нежным шёлком в ладони и колыханием титек в декольте, подвёл её к большому зеркалу, тому самому, где пятью минутами ранее сверкала её пиздёшка. — Вы потрясающе выглядите! Сразу становится ясно, почему свирепые гунны стали вас насиловать, а не тупо сожрали. А вы говорите «при чём тут бюст»... Режиссёру видней, он десять лет учился!
Юленька разулыбалась, явно довольная тем, что видит. Я же уловил явный запах «свежачка». Ух ты, Юленька-то в ванной, похоже, ёбнула для смелости!
— А декольте моё не слишком откровенно? — кокетливо спросила она.
— Ах, Юленька! Я фильм про средневековье снимаю. У меня все женские персонажи будут носить такие декольте.
— Но моё-то точно будет выделяться!
Я сглотнул, глядя

Терминатор. Отключение. Русская версия. Часть 15

Двое под лодкой не считая двух незнакомцев

Мой первый секс с парнем