пошла по рядам, покачивая бедрами.
Слева и справа ее пожирали взглядами молодые парни, которые могли дотянуться до нее рукой, могли лапать, тискать ее, повалить на пол и делать с ней все, что им вздумается...
Но никто не трогал ее. Смущенно хихикая, несколько человек подошли к столу, где стояла гуашь, раскрыли банки и вопросительно уставились на Лизу.
— Вот она я. Рисуйте, — она подошла к ним и подставила грудь, косясь на Трэвиса. Тот сидел по-прежнему, не глядя на нее.
К Лизе прикоснулись сразу три кисточки, оставляя цветные полосы на вычерненной коже. Это было щекотно и странно. Так странно, что она даже не понимала, нравится ей это или нет. Пожалуй, ей даже понравилось бы, если бы не Трэвис, сидевший ничком, как каменная глыба. Она смотрела не столько на кисти, превращавшие ее в пеструю палитру, сколько на него...
К трем художникам подключились новые. Вскоре Лизу обступили плотной стеной, а она была с ног до головы в ярких разводах, как тропическая бабочка. Напряжение прошло, и народ весело болтал, обрисовывая ее со всех сторон.
Она уже не видела Трэвиса. Десять кистей, скользящих по ней, ввели ее в странный транс. Раскрашенной Лизе хотелось порхать в воздухе, будто она и в самом деле бабочка.
То, что было дальше, отложилось в ее голове отдельными сценами. Душа не успевала прочувствовать их, подвисая, как старый компьютер...
Дверь класса открылась, и в нее вошли вначале двое незнакомцев, а за ними — директор.
— А это — один из лучших наших профессионалов, мисс Канавкина, работающая по особой методике... Боже, что это?
Директор уставился на совершенно голую Лизу, которая не узнала бы сама себя, если бы глянула в зеркало.
— Возможно, это и есть особая методика мисс Канавкиной? — спросил один из незнакомцев.
— Именно так, — раздался голос из дальнего угла.
Все обернулись туда.
— Именно так, сэр, — говорил Трэвис, подходя к ним. — Сегодня у нас перформанс на тему «Нет расизму!» Мисс Лайза, покрыв себя черной краской, показала, что не имеет предубеждений против цвета кожи, а мы с помощью боди-арта должны выразить свое творческое отношение к этой проблеме. Символическое значение перформанса — в том, что под любым цветом кожи скрывается яркая красочная личность, которую мы должны вскрыть в себе...
— Оригинальная и весьма эффективная методика, я полагаю, — сказал все тот же незнакомец.
— При этом, сэр, — продолжал Трэвис, — во время перформанса мы общаемся только по-русски. Развитие личности сочетается с языковым тренингом...
— «Ми льубим Лизу», «Лиза лутший учитиль... « — читал другой незнакомец цветные надписи, пестрящие на теле Лизы. — Великолепно! Niсе! Я восхищен вашей методикой, мисс Канавкина! Мы наслышаны о вас и о ваших успехах. Я — доктор Чарлз Дентон, ректор Университета Кейза в Кливленде, штат Огайо. А это — мой коллега, доктор Нил Бруклин, специалист по интенсивному развитию. Буду рад пригласить вас...
Голая, выкрашенная с ног до головы Лиза глядела на лощеных профессоров, приглашавших ее бесплатно учиться в одном из лучших вузов Америки, и зверски кусала губы, чтобы не заплакать и не расхохотаться.
Рядом стоял Трэвис, заглядывая ей в лицо...
***
Он мыл ее весь остаток дня и всю ночь.
Краска начала сходить только, когда Лиза откисла в горячей ванной. Трэвис сидел рядом и непрерывно водил по мыльной губкой по ее коже и волосам. Это было так приятно, что Лиза закрыла глаза и улетучилась в никуда.
Осознание того, что она натворила, только-только начало приходить к ней. Время от времени Лиза то вскрикивала от жгучего стыда, то начинала истерически хохотать.
— Это было просто супер, — в который раз говорил ей Трэвис. — Крутые доктора из Кейза, и рядом — таинственное существо с планеты Трубиду...
— Прекрати, — ныла и смеялась Лиза. — Я и так не знаю теперь, как жить. Если бы не ты, я бы, наверно, умерла.
— А если бы не ты...
Трэвис наклонялся и целовал ей мыльные соски.
Он не умел говорить о главном ни по-русски, ни по-английски, но знал, что Лиза его понимает.
И Лиза знала, что он это знает.
Через полчаса она, распаренная до красноты, гнулась под ласками того самого ангела, который являлся ей позапрошлой ночью.
«Я делаю это вторую ночь в жизни, — думала она, — и мне уже так хорошо. Что же будет дальше?...»

Не планировали, но случилось

Мой герой.

НЕОЖИДАННАЯ КОМАНДИРОВКА