Папик сник. Так жёстко мамуля его ещё ни разу не «рубила». Решив помочь, попросил: — Ему то же налей... — киваю на отца, — он же не для себя старается! Зыркнув на меня она задумалась, но достала три рюмочки и банку солёных огурчиков. — Ладно... Ох уж мне эта мужская солидарность... Разлили, выпили, смачно захрустели огурцами.
— Так вот сынок... Главное, уверенность! Прижми её к себе крепко как только сможешь, потрись телесами, целуй взасос, а как сомлеет ты её в стог и вали! А дальше совсем всё просто. Ещё потискай, сиськи помни и ставь раком.красоту. Только сейчас я обратил внимание на её одежду... На неё был длинный, но прозрачный пеньюар, как бы окутывающий дымкой тело. Под ним просматривалось белоснежное бельё. Маленькие трусики и мягкий бюстгальтер, покрывающий путаницей кружев груди. Поддерживая их на весу и выставляющего напоказ белоснежные мягкие полушария. Большие темные соски выдавались заметными бугорками в этом великолепии. Я был, в каком-то странном ступоре от увиденного. Тонкого аромата, исходившего от её тела и волос... И этой нереально неземной красоты в полумраке спальни. Меня прямо физически тянуло прижаться к её спине и обнимать, лаская великолепнейшее тело. — Обними меня... — «громом» ударило по ушам. Не смея ослушаться и желая этого, прижался к её спине. Расческа с глухим стуком упала на пол, и... Я словно проснулся, ощутив жар прижатого тела. Мои руки обхватили его... А она, откинув голову, чуть вбок прошептала: — В шейку... Поцелуй в шейку и за ушком! — Да... — захрипел я, припадая жесткими губами к «лебединой» шейке покрывая её страстными поцелуями... Она подняла руку и зарылась ею в мои волосы. Вторая, начала поглаживать ногу пытаясь забраться туда, где большой, твердый член уперся в спину.— Ма я так счастлив... Я давно хо... Она не дала мне закончить: — Тсс... — произнесли медовые уста, — я знаю, я всегда знала... — и судорожно вздохнув, продолжила, — а теперь в губы... Словно марионетка я наклонился вперед, а она повернула голову, и мы слились в поцелуе! Так, меня ещё никто целовал... Я словно растворился в нём. Мягко-твердый язычок проник в мой рот и пробежался по нёбу, а я «пил» этот знак страсти как алкоголик, дорвавшийся до бутылки! Мои руки скользнули по её грудям, и я почувствовал, как они напряглись и затвердели. Соски «жгли» ладони, прижатые к ним. Голова стала пустой, а сердце очень быстро выстукивало какой-то бешеный ритм... С огромным сожалением я оторвался от этих губ, судорожно втягивая воздух. — Дай мне встать, — еле слышно произнесла мама. Но я не мог, не хотел разжимать объятия. — Я никуда не денусь, милый! Отпусти меня... — засмеялась она.
И только услышав её гортанный переливающийся смех, я понял, что всё это правда. Я обнимаю. Целую её и она отвечает мне! С трудом разорвав мои объятия, резко встала и повернулась, полы пеньюара «разлетелись» в стороны, открывая стройные ножки и обнажив животик... К которому я прижался лицом, обхватив её за талию. В горле «застрял ком» и я чуть не плакал. Видимо, понимая моё состояние, взъерошила волосы на моей голове, а ноготки, скользнувшие по коже, отозвались дрожью во всём теле. Мой и без того напряженный член задрожал, мошонка дернулась, сократилась, и вскрикнув я кончил прямо в трусы. Я поник, а она замерла. Потом схватила меня за волосы и приподняла лицо. Глядя, в мои виноватые глаза зашептала: — Это ничего, так бывает, когда очень хочешь... Ты молодой и скоро восстановишься, а пока у нас есть время! Поласкаешь меня?! Злость и панический страх за свою несостоятельность отступили и пропали. — Да моя милая ма... Я сделаю для тебя всё!
И только сейчас я почувствовал волнующий меня запах. Это был аромат зрелой готовой на всё женщины. Она потянула меня вверх. Я встал, и наши губы опять встретились. Только сейчас я понял насколько она маленькая, моя мама... Мне пришлось наклониться, чтобы дотянуться до её губ. Мои руки судорожно тискали её груди, возможно, причиняя боль. Её же руки скользнув по спине, пробралась в мои трусы и одна гладила уже начавшийся подниматься фаллос, а вторая ягодицы, временами царапая ноготками. — Давай разденемся и ляжем, — опять зашептала она. Мы чуть отодвинулись друг от друга, и я стащил свои вымазанные спермой трусы, а она сбросила пеньюар. — Остальное ты должен снять сам, — непринужденно объяснила она мне, увидев мой взгляд, — застежка лифчика впереди, — засмеялась она, предчувствуя мою попытку нащупать последнюю на спине. Протянув руку, я нежно, чуть касаясь пальчиками, провел от шейки до темной ложбинки между грудей и, нащупав замочек — потянул. С легким шорохом лифчик распался на две половинки, и съёжившиеся чашечки ускользнули в стороны, а груди мягко качнулись освобождённые от «упряжи».
Я всегда удивлялся тому, как они, имея такой размер, не свисают вниз двумя расплывшимися батонами, а «нагло» выпирают вперёд, как указующие персты. Вот и сейчас это зрелище заворожило меня. И наглядевшись, я припал губами к этим очаровательным «плодам» земли русской! Мои губы нежно сжали твердый как камешек и огромный словно виноградина сосок, а язык стал теребить и ласкать его. Тело передо мной чуть развернулось, задрожав от ласки. Тихое: — О-о-о... — вырвалось у неё. Вторую грудь в данный момент ласкала рука, но мне не терпелось и её попробовать на вкус. — Теперь вторую... — зашептала она, чуть поворачиваясь и выпячивая её. Я с радостью переключился на ласки второй груди. Когда она застонала не в силах скрыть эмоции, я стал покрывать поцелуями живот, постепенно спускаясь ниже. Пришлось встать на колени, но ведь это и правильно?! Перед «божеством» так и делают?! Язык несколько задержался, исследуя и вылизывая впадинку пупка. Наигравшись, двинулся ниже. Нет, не сказать, будто я не знал что там! Да и обнаженное тело в нашей семье не было под запретом... Но одно дело просто видеть, и совершенно другое ласкать, чувствуя, как каждая клеточка трепещет в неге, ожидая следующего прикосновения. Как в унисон бьются два сердца и податлив горячий женский стан.
— А трусики попробуй зубами снять... — учила меня мама, — женщинам это нравится, — добавила со вздохом. Уцепившись зубами в тонюсенькую почти невесомую ткань, я потянул её вниз, и прозрачные лоскутки легко скользнули по бедрам, открыв жадному взору выпуклый лобок, покрытый коротенькими, чуть вьющимися волосиками. — Ах! Что за запах! — подумал я, с удовольствием вдыхая его всей грудью. Он будоражил ум, рисуя в нем какие-то невозможные сладостно-возбуждающие перспективы. Чуть ниже начиналась вертикальная складочка, раздающаяся в стороны, вверху которой был бугорок. — Большие половые губы, а бугорок — клитор! — осенило меня. — Поцелуй... там... И пола... скай... языч... ком... — с трудом выговорила мама, разводя коленки в сторону и дрожа словно от озноба. Я и сам уже трясся от желания и возбуждения. Мой недавно «отстрелявшийся» член уже был готов к новой «битве», и я надеялся её не проиграть, как давеча... Даже не начав. Розовая складочка разошлась, выпустив наружу тёмную в сумраке бахрому. Запах стал сильнее. Я пальцем повел по лобку вниз, по дороге зацепив клитор. Тело, стоящее передо мной, дернулось, задрожало, и по комнате пронёсся вздох: — Ох-х...
А я, не отрывая пальца, вел его вниз, туда, где по моим расчетам находилось ЭТО! Горячая плоть раздалась в стороны, принимая в себя пока ещё не двадцать первый палец. — Горячо, влажно, возбуждающе... — пронеслось в голове. А потом опора исчезла, и он провалился внутрь до самой ладони. — Да... Там... Ты молодец... — звенел у меня в ушах ее голос... — и пальчиком вперёд-назад, — возбужденно шептала мамочка... Проделав это «упражнение», от которого она только что не «завыла», я извлек палец и поднёс к лицу. В слабых отсветах поблескивала покрывавшая его влага, а как он пах. Не раздумывая, как ребенок, тянущий всё в рот, я облизал сей перст. — Странный вкус. Чуть солоноватый. Терпкий и вкусный... — пытался анализировать я. Он подействовал на меня так возбуждающе, что я просто припал губами к её лону, чавкая и вылизывая всё, до чего мог добраться языком. Меня «понесло». Я понял, что хочу это делать и мне нравиться. Насколько? Да я могу так стоять и ласкать её вечно! Руки, неожиданно схватившие затылок, с силой прижали меня к себе, и я заработал губами и языком с утроенным рвением. Стоны, охи, ахи и хлюпанье заполнили спальню: — Да! Так... Сыночек! Ласкай мамочку... Это так приятно...
Я и сам был «на седьмом небе» от восторга. Нащупав, впился губами в клитор, высасывая его из потаённого логова и лаская языком. — Ещё... Сильнее милый... Да-а-а... — почти кричала она, медленно отступая под моим напором... Потом упершись икрами в край кровати, почти упала на неё, увлекая и меня следом. Её ноги выпрямились и разошлись в стороны, а я наконец-то провалился языком в потаённую пещерку. Она тут же дернулась, и мой язычок сжало вагиной, отпустило и опять сжало. Животик стал ритмично сокращаться, и что-то горячее прыснуло в лицо. — А-а-аааа... — взвыла она, вцепившись ногтями в мои волосы, вдавливая голову в промежность, щё-ё-ёёёё... — получилось у неё. Я удвоил, утроил усилия и скорость. Мой язычок метался как бешеный, а два пальца изображали поршень летая взад-вперед во влагалище. Крики, стоны разносились по всей квартире. А потом её согнуло пополам, выбивая из легких воздух и она затихла, медленно упав на спину. Напряжение медленно спало, и моя голова освободилась. С хрипом втянул воздух, оглядывая «поле брани». Она лежала, прикрыв глаза, расслабленная и спокойная. Лишь изредка по животу пробегали одиночные спазмы. — Ты как? — Хорошо... Мне так давно ни с кем не было... — прошептала она, — иди ко мне, — и протянула руки.
Я лег рядом с ней и блаженно прижался к горячему телу. Только что спокойные руки ухватили моё торчащий вверх аппарат и стали нежить его, вытворяя черте что! И когда я уже готов был «растаять и взорваться» вдруг остановились: — Терпи! — строго предупредила она, — терпение главная тайна секса. Кто умеет ждать, тот получает максимум бонусов. Нетрудно «сунул, вынул, и бежать», — скороговоркой поучала она, — а вот ласки

Через тернии к звёздам

Моя ненасытная жена

Кукловод. Вернуться в юность (1 часть)