коссит и неуклюжий девственник, ты предоставил это удовольствие последнему? Где тот Зевран, которого я когда-то знал? — смеялся Тальесен, уходя из поля зрения Сураны.
— Это все эта страна. У ферелденцев совершенно нет вкуса, поэтому они никогда не смогут по достоинству оценить такого красавца. Я был бы более напористым, пошел бы напролом, но нашего ненаглядного Стража вечно стерегла одна жгучая ведьмачка. Просто глаз не спускала. — Печаль в голосе Зеврана была как настоящая. — Но уж теперь Морриган меня не остановит, правда, Сурана? Не отвечай, нельзя болтать с набитым ртом.
В самом деле, рот девушки уже был опять занят, на этот раз Вороном, имя которого она до сих пор не знала. Несмотря на его первоначальное заявление, он решил начать именно с ее рта. Видимо, успех Тальесена его успокоил, да и вдохновил. Так что теперь он с блаженным выражением лица наслаждался минетом, беря в охапку волосы Сураны, когда она сосала член, и отпускал их, когда она прибегала к более художественным приемам.
А Тальесен, как и обещал, стал «делать ей приятно». И это действительно было так. Теперь она познавала все наслаждение от оральных ласк, которые, к сожалению, у Алистера не получились. Но этот ассасин просто творил чудеса. Его язык проделывал такое, что отвлекал ее от минета еще сильнее, чем член Сильвио. В итоге Сурана очень быстро испытала оргазм, от которого ее просто затрясло. С чувством выполненного долга Тальесен поднялся, и вот эльфийка уже вновь принимала его фаллос, теперь сзади.
И так пролетали минуты, складывающиеся, как казалось Суране, в часы. В действительности же не прошло и часа, и ночь только начиналась. За столь короткий срок Страж успела отсосать все пять членов. Все пять членов также побывали в ее тесном лоне, а она по-прежнему страдала от их натиска, как будто это происходило впервые. Никуда не делись и постоянные шлепки по попке и лицу, издевательства над грудью, когда эльфийку переворачивали на спину. В какой-то момент неумолимо хмелеющим Воронам показалось, что изливаться несчастной в рот недостаточно интересно, поэтому все лицо девушки стало забрызгано спермой. Также забрызганы были и ее поясница с попой. Но Сурана уже едва все это осознавала. Ее сковало некое подобие транса, и действовала она как завороженная.
— ... не слишком? По-моему, это перебор, — голос Тальесена достиг ее ушей, словно пробившись сквозь какой-то туман.
— Дружище, не нуди. Откуда все эти тревоги? Тем более, не может же девушка умереть, ни разу не... — голос Зеврана был поглощен все тем же туманом.
Услышанное не имело для Сураны никакого смысла, да и значения тоже. Что ей до тех разговоров? Она была измучена, истощена. Лицо и зад были красными и блестели от спермы. Влагалище болело от долгого напористого сношения. Страж готова была в любой момент потерять сознание. Когда в один момент мир вокруг вновь ожил и обрел цвет. Страх заставил изможденное тело встрепенуться. Чьи-то пальцы начали собирать с ее ягодиц семя и смазывать ей колечко ануса. Это когда она уже решила, что хуже быть уже не может! Почему-то за все это время Суране не пришло в голову, что насильники, чьим домом была Антива, захотят опробовать все ее дырочки. Что было весьма недальновидно, хоть, впрочем, ничего все равно не изменило.
Теперь уже пальцы Зеврана (эльфийка его не видела, но никаких сомнений у нее не было) начали проникновение в ее попку. Сначала был один, словно разведчик, изучая ее внутри. Сурану начало трясти, лоб вспотел, дыхание стало тяжелым и учащенным. Она помнила, что должна во всем подчиняться Воронам, но одна только мысль о том, что в ее попу проникнет что-нибудь толще этого пальца, ужасала. Девушка стала умолять, прося смилостивиться, но ответом послужило веселое «тихо ты» и тычок в затылок. Глупо, но попытаться стоило. Суране ничего не оставалось, кроме как смиренно вытерпеть и эту пытку. А она обещала быть самой кошмарной.
Антиванские Вороны сидели возле стола и опустошали очередную бутылку, обмениваясь короткими фразами, но основное внимание уделяя происходящему перед ними. Зевран с сосредоточенным, но довольным лицом, пыхтя и отдуваясь, растягивал анальное отверстие насилуемой. А Сурана уже вовсю ерзала на столе, до крови кусая губы, приглушенно мыча и едва не срываясь на крик. По лицу текли слезы боли, ведь в ее попку проникало три пальца. Как эльф не пытался, они с трудом зашли на две фаланги. На ягодицах девушки больше не осталось спермы, вся она в качестве смазки перекочевала внутрь. Большей муки Сурана не испытывала никогда в жизни. Она благодарила Создателя, что никто за время этой экзекуции не решил пристроиться к ней спереди. Кто знает, чем бы это закончилось.
Когда Зевран, решив, что сделал достаточно, освободил от своих пальцев эльфийкин зад, она не смогла сдержать стона. Страж не могла видеть, на что сейчас похожа ее дырочка, но будь она проклята, если хотела на это посмотреть. Со своей пятерней Зевран будто вытащил из нее все силы, потому что она после этого замерла, лишь тяжело дыша. Она знала, что пытка не закончилась, что это была только первая часть, подготовка, но сейчас она просто лежала, опять уносясь куда-то далеко от этого места. Отдыхала, ей великодушно дали на это время.
Сурана вспоминала свой отряд, своих друзей. Этих пройдох с мелкими дрязгами и конфликтами, которые сейчас казались такими родными. Вспоминала эльфинаж, свой дом, своих родителей, которых уже едва помнила. Вспомнила Дункана, Ирвинга, Кайлана. И, конечно же, она думала об Алистере, мужчине, с которым она познала любовь, и которому теперь грозила смертельная опасность. Надежда была лишь на то, что его смогут уберечь. Она вспоминала всех этих людей, пока у нее было время. Предчувствие подсказывало, что больше его не будет, и конец близок.
— Хорошо держалась, хвалю. Я думал, ты будешь кричать и стонать, как тот одержимый. — Снова горячее дыхание Зеврана прямо над ухом. — Но вот тебе мой совет: расслабься. Чем сильнее ты напрягаешься, тем больнее тебе будет. Я бы на твоем месте пытался получать удовольствие в последние часы жизни. Хе-хе.
Но что бы там он ни говорил, когда головка члена уперлась в сфинктер и медленно, но неумолимо стала проникать внутрь, колечко ануса рефлекторно сжалось. Сурана просто не могла это контролировать. Тем было хуже для нее, тем лучше для Зеврана. За время передышки ее попка успела стянуться почти полностью, отчего боль была просто невыносимая. Вся та пытка с пальцами прошла насмарку. За что он ее так ненавидел? Он ведь нарочно делал ей больно. Неужели он получал от этого столь сильное, извращенное удовольствие? И, главное, сдержит ли он обещание о быстрой смерти в конце?
Но все эти вопросы быстро покидали ее разум, как если бы проникающий в попу поршень выталкивал их из головы. Лишь одна мысль оставалась, словно зацепившаяся за травинку паутинка, сопротивляющаяся ветру: терпеть. Она должна стерпеть, иначе будет хуже. А ветром этим были приступы боли, кроваво-красными вспышками взрывающиеся в сознании. И Страж боялась, что эта хрупкая мысль, эта паутинка, не выдержит, и тогда лишь один Создатель знает ее удел.
Сколько это продолжалось? Суране казалось, что лет сто. Но вот Зевран остановился. Видимо, она за сегодня плохо изучила антиванца, потому что на миг решила, что сейчас проследует передышка. Глупая, глупая эльфийка! Ее комфорт здесь мало кого волновал, и меньше всего Зеврана. Он остановился лишь на пару секунд, нужных ему самому. А затем, взявшись за девичьи бедра, задвигал своими, насколько лишь позволяла тугость ее дырочки.
Тут уже Сурана не смогла сдержать крик. Надрывный, истерический и неожиданно громкий, он заставил вскочить всех Воронов. В том, что он отчетливо был слышан на улице, не могло быть никаких сомнений. Для нее это не сулило ничего хорошего. Эльфийка это понимала (пока еще), и отчаянье закрадывалось в ее сердце.
— Что ж ты делаешь? Это было очень, очень неосмотрительно. Мы же договорились, что ты будешь молчать, — голос Зеврана уже плохо скрывал злобу, может быть, из-за выпитого вина.
Краем глаза Страж уловила движение, видимо, насильник подал друзьям какой-то знак. Лишь она начала в страхе гадать, что он значил, в рот ей запихнули какое-то тряпье и тут же, не успела несчастная и пикнуть, затянули на голове ее собственный ремень. Теперь она, даже возникни такое желание, не смогла бы выплюнуть этот кляп, что бы он из себя не представлял (хотя она догадывалась). Но Сурана была лишь рада этому, ведь крики она уже не сдерживала, но теперь от них оставалось лишь жалкое мычание. Пояс тянулся назад, а его свободный конец, по-видимому, покоился в руке Зеврана. Он не преминул этим воспользоваться и с силой потянул за это подобие поводка, чем заставил и без того замученное тело прогнуться в спине едва ли не до хруста.
Толчки продолжались и продолжались. Сурана начинала медленно погружаться в пучину безумия. Сходила с ума от боли и безысходности. Что-то пролилось ей на ягодицы. Это было вино, которое пил Зевран. Неудивительно, что он его разлил, с такими-то движениями. А мог сделать и специально. Неважно. Лужица быстро стекла ей на поясницу, а с нее по бокам на стол, оставив лишь тонкую полоску жидкости вдоль позвоночника. Вино каким-то чудом еще оставалось прохладным, отчего эльфийка вздрогнула (насколько она вообще могла сейчас вздрогнуть) и немного пришла в чувство. Холодок, пробежавший по спине, прояснил ей голову, дав девушке возможность оценить последнюю садистскую задумку Зеврана.
Сначала он прекратил движения в девичьей попке и отпустил ремень. Сурана, никак к этому не готовая, просто шлепнулась на стол, едва не приложившись головой о его поверхность. Такая встряска сразу же заставила ее напрячься в ожидании. Что еще может прийти в голову этому негодяю? На что еще ему хватит испорченности? В который раз за сегодня, долго думать ее не заставили. Вместо этого ее заставили скривиться, когда Зевран за волосы поднимал ее со стола. Теперь она стояла, прислонившись спиной к груди Ворона, а его член по-прежнему находился в ней. Ее трясло, качало, а он мял руками ее груди (совсем не

Курортная жизнь-3. Часть 5

Игрушки малышни

На море обменялись мамами