боль от маминой руки, сжимающей мои яички, приятное проникновение анальной затычки.
От этих воспоминаний, мой обессиленный стручок, видимо вывалившийся из трусиков, когда мама вытаскивала из них руку, начал в очередной раз робко наливаться кровью. Мы уже как раз добрались до дома и зашли в лифт, когда мой пенис торчал на взводе, и теперь, не стесненный кружевными трусиками, смешно приподнимал спереди мою юбку.
И все бы ничего, но только в тот момент в лифте, кроме меня и мамы, находилась соседка. Девушка, на пару лет старше меня, живущая тоже с матерью, настоящим диктатором, сделавшей из довольно симпатичной девушки замкнутую ботаничку, постоянно таскавшуюся с книжками в нелепых потрепанных нарядах, скрывавших ее фигуру. Вряд ли друзей и поклонников у нее было больше, чем у меня. Я знал, что девушка закончила школу с золотой медалью и поступила в университет на бюджетное место, только счастье это, похоже, принесло только ее матери.
Вот и теперь девушка (кажется, ее звали Наташей) стояла, обняв стопку книг, и робко бросала косые взгляды из-за стекол нелепых очков на мой стояк. Она стояла в сторонке и делала вид, будто ничего необычного не произошло, но я-то видел ее мимолетные взгляды, то и дело возвращающиеся на оттопыренную юбочку.
Я покраснел. Да, вид у меня был не самый презентабельный, но больше всего меня смутило то, что я был мальчиком, а вот одежда — девчачьей. И та часть меня, что делала меня парнем, сдала меня этой серой мышке с потрохами.
Едва двери лифта открылись на нашем этаже, как Наташа пулей вылетела из него и скрылась в квартире.
— Хорошенькая девочка, — задумчиво произнесла мама, глядя ей вслед.
— Да ну, — не согласился я.
Мы уже вошли в квартиру и могли не таясь обсуждать соседку.
— Ее бы переодеть из этих мешковатых обносков в что-нибудь поприличнее, да немного косметики — первоклассная бы получилась сучка.
— Ну, не знаю, — пожал я плечами, — тебе видней.
— Хорошо, иди, помойся хорошенько, а потом нам нужно как следует поговорить, — мама подошла и, задрав на мне юбку, вытащила затычку. Я увидел, что ее кончик был немного измазан моими какашками.
— Ай, — возмутился я, — я хотел ее оставить.
— Не переживай, после того, как помоешься, я верну ее тебе, — мама улыбнулась и засунула затычку себе в рот.
Раздевшись, я сперва присел на унитаз покакать. Я чувствовал, что говна скопилось достаточно, но утрамбованное анальной пробкой, оно не спешило вылазить. Я тужился минут десять прежде чем мне наконец удалось испражниться.
После этого я включил теплую воду и залез под душ. Правой рукой я сжал член и стал мастурбировать, а левую заложил за спину. С сожалением вспомнив отобранную мамой затычку, я осторожно засунул себе в попу два пальца и начал ими яростно теребить свою дырочку.
До затычки пальцам было далеко, однако вскоре я почувствовал приближение оргазма и, вытащив пальчики из прямой кишки, подставил левую руку к головке члена и кончил себе в ладошку. Поднеся к лицу целую пригоршню теплой спермы я жадно вдохнул ее аромат, смешавшийся с запахом моей попы, а затем выпил все до капли, слизав остатки, ощутив небывалое наслаждение. Тщательно облизав каждый пальчик (те, что побывали в моей попке, был с горчинкой), я помылся, особенно уделив внимание промежности.
Вытершись, я не стал одеваться, поскольку в ванной не было моей мужской одежды, и голым вышел к маме, подхватив девчачьи шмотки подмышку.
Мама сидела на диване и ждала меня. Рядом с ней уже лежали мои мужские трусы, джинсы и футболка. Я бросил девчачью одежду и было потянул руку к более привычной одежде, как мама меня остановила.
— Погоди, мне нужно тебя кое-что сказать.
Я остановился.
— Послушай, сейчас ты должен сделать выбор. Либо ты мальчик, либо девушка. ( Если мальчик, то я покупаю тебе компьютер, ты забываешь все, что происходило в последнее время и мы живем как раньше, будто ничего не было, — мама сделала пауза, выжидающе смотря на меня. Я промолчал, переваривая услышанное, а она продолжила:
— Если же ты девочка, то теперь будешь моей девочкой. Моей дыркой, моей блядью, моей рабыней. Ты будешь носить женское имя, женскую одежду и будешь делать все, абсолютно все, что я прикажу, даже если тебе этого не захочется. Не будет плевать, что тебе больно, стыдно или неприятно. Я установлю правила и ограничения, по которым ты должна будешь жить. И упаси тебя боже ослушаться меня, тебе не поздоровиться.
Мама взяла анальную пробку и помахала ее передо мной:
— Вспомни эту штучку в своей заднице, вспомни хуи тех парней в парке, их горячую сперму и мою дырочку. Этого у тебя будет в достатке, уж поверь мне.
От ее слов у меня перехватило дыхание, я живо представил все то, о чем говорила моя мать. Последние сомнения покинули меня, и я наклонился, чтобы поднять с пола свои обконченные белые кружевные трусики.

Как меня отодрали в попку

Язык чешется

Насоска